Книга Вечная ночь - Полина Дашкова

Зое Федоровне Зацепе срочно понадобилась консультация мужапо поводу плитки для ванной на даче. Она ждала Николая Николаевича в кафе,возле салона эксклюзивной сантехники на Ленинском проспекте. Она былавзвинчена, по телефону он уловил металлические нотки. Строительство дачногодома в последние два года стало главным делом её жизни, что позволяло Николаю Николаевичувести свою жизнь, тайную, опасную, но именно ту, о которой он мечтал.

Зоя Федоровна считала, что в ней погиб великий дизайнер. Всевопросы по планировке и отделке решала сама. Ездила на своей белой «Хонде» помагазинам и строительным ярмаркам, обзванивала фирмы, следила за рабочими,ругалась и мирилась с прорабом, аккуратно записывала расходы, посещала дачи ивиллы всех состоятельных знакомых, щупала стены, простукивала полы. К мужу онаобращалась только в двух случаях — когда кончались деньги и когда был завершёночередной этап работы. В первом случае от него требовались купюры. Во втором —восхищение.

Но иногда у Зои Федоровны случался заклин. Так было,например, с отделочным камнем для фасада. Она не могла сама выбрать нужныйоттенок и заставила Николая Николаевича не только смотреть картинки в каталоге,но ехать на фирму, поскольку картинки неправильно передавали оттенки изернистость материалов. Такая же история случилась с камином для гостиной.Фирма предлагала несколько десятков вариантов, и опять пришлось ехать. Теперьпроблема состояла в плитке, и Николай Николаевич понял, что ему не отвертеться.

Проезжая по набережной, мимо Парка культуры, он подумал, чтов мае исполнилось бы два года его знакомству с Женей, и опять погрузился ввоспоминания.

Девочка несётся на роликах, он ловит её. Прогулочный трамвайсо звоном проезжает мимо. Он держит её в своих объятиях. Впервые такоепроисходит наяву. И всё-таки сразу появляется радужный отблеск галлюцинации,лёгкий привкус бреда. Девочка думает, что он иностранец, говорит с нимпо-английски. Это — щедрый подарок судьбы, это, конечно, волшебная подсказка. Да,он иностранец, и знает не более десятка русских слов.

Опомнившись, ослабив объятия, он спросил её по-английски,все ли в порядке, не подвернула ли она ногу. Да, кажется, подвернула, немножкобольно. Она хорошо владела языком, вероятно, училась в спецшколе.

Он помог ей добраться до ближайшей скамейки, снял тяжёлыйпластиковый ботинок, прощупал хрупкую щиколотку, погладил и слегка помял тонкуюстопу в смешном полосатом носке. Каждый пальчик отдельно, как в перчатке. Онасморщилась и охнула.

Больше всего на свете он боялся, что сейчас появится кто-товзрослый, мать, отец, и всё кончится. Его поблагодарят, и никогда больше он эточудо не увидит. Но чудо сообщило по-английски, что никаких взрослых нет.

— Я приехала с друзьями. Мы поссорились. Они пошли в кино,на какую-то дрянь про пришельцев. Я люблю кататься одна. Правда, сегодня не мойдень. Ночью я слишком долго прыгала на дискотеке, и теперь все мышцы болят,даже наклоняться трудно.

У неё за спиной болтался рюкзачок, там лежали кроссовки.Зацепа сел на корточки и стал переобувать её, как маленькую. Она не возражала,смотрела на него сверху вниз и улыбалась своей загадочной, с ума сводящейулыбкой.

— Думаю, после такой бурной ночи надо восстановить силы ихорошо поесть, — сказал Зацепа, — я как раз собирался пообедать. Ты несоставишь мне компанию? Я впервые в Москве и не знаю, где здесь поблизостиприличный ресторан.

«Что я несу? Она ребёнок, она ничего не понимает вресторанах!» — подумал он.

Улыбка на её лице растаяла. Девочка сдвинула брови, закусилаверхнюю губу.

«Вот и всё! Сейчас она скажет: нет, спасибо. Любаянормальная девочка на её месте именно так бы и сказала. Разве можно ребёнкузнакомиться на улице со взрослыми мужчинами? Или я для неё уже не мужчина?Дедушка, к тому же иностранец. В России особое отношение к иностранцам, этоидёт ещё с советских времён, когда их было мало и они казались представителямииного мира, заманчивого, свободного… Жвачка, джинсы… Нет, все давно изменилось,другое поколение, демократия…» Бред продолжался, мысли путались и скакали. Унего даже температура поднялась, то знобило, то бросало в жар.

— Я знаю одно неплохое место, — произнесла она послемучительной для него паузы, — я там бывала с папой. Знаете, кто мой папа? Оченьпопулярный певец. Если вы хоть раз посмотрите здесь телевизор, музыкальныйканал, вы обязательно его увидите. Он примерно как ваш Челентано и тожекогда-то снимался в кино. Значит, вы хотите пригласить меня в ресторан? Я судовольствием. Но только у меня нет денег.

Он погладил её по волосам.

— Правда? Жаль, я рассчитывал, что меня сегодня угоститобедом какая-нибудь маленькая симпатичная москвичка.

Да, в тот день всё было нереально. Малышка веселорассмеялась его неудачной шутке, легко пошла на контакт, откликнулась наприглашение пообедать. Эта лёгкость не насторожила его, наоборот, вызваларомантический трепет. Малышка чиста и доверчива. Разве могло прийти в головуЗацепе, пьяному от счастья, что это дитя опытно и цинично, как бывалая шлюха?

Слишком долго и мучительно он ждал её, чтобы сохранить хотькаплю здравого смысла, когда она наконец возникла перед ним. Его девочка.Маленькая, хрупкая, беззащитная. Каждый Гумберт однажды встречает свою Лолиту.

Прихрамывая, опираясь на его руку, она вывела Зацепу изпарка. Рюкзачок с её роликами болтался у него на плече.

— Кстати, меня зовут Женя.

— Николо, — представился он. «Нечто» обрело наконец имя.

Профессор Николо Кастрони жил в Риме, преподавал древнююисторию в университете, в Москву приехал впервые, на научную конференцию. Она,конечно, не стала уточнять, на какую именно. Равнодушно кивнула и сообщила, чтос детства мечтает побывать в Италии, прошлым летом ездила в Англию, учитьанглийский. Там постоянно лил дождь, было дико скучно и кормили ужасно. Каждыйдень на завтрак кукурузные хлопья с синим молоком.

В ресторане она заинтересовалась тартинками с чёрной икрой илобстером в базиликовом соусе. Это были самые дорогие блюда. Синьор Кастрониумилился непосредственности маленькой синьорины. Сам он не мог есть, смотрел нанеё и таял от счастья.

Когда-то в другом веке, в начале семидесятых, молодойсоветский дипломат Зацепа впервые попал в Рим. Магазин деликатесов «Кастрони»на виа Кола дел Рьензо поразил его воображение куда сильней, чем развалиныКолизея, собор Святого Петра.