Ви больна, хотя и не тем, чем она сказала. Не потому ли, в конце концов, от нее отказался Фил? Постоянный стресс, тренировки, недосыпание… Голова забита тысячей самых разных дел. Нет, он не импотент, но ему не нужно так часто.
А она ничего не делает. Лишь прихорашивается, что-то там качает, не впуская его в его же собственный зал и распаляет себя еще больше.
Мало того, что он это понимает. Еще и Ви теперь поняла и не просто отдалилась, отпрянула. Ральф мог лишь гадать, что она выкинет в этот раз. И… чувствовать себя виноватым.
Он и любил ее больше всех на свете, и ненавидел, и очень сильно жалел. Но он не мог заставить себя. Он просто больше не мог.
Стелла и тут права? Он – импотент, просто отрицает?..
– А ты почему не дома? – Ральф посмотрел на Антона и удержав качавшуюся грушу, принялся по ней бить.
– Скрываюсь от Свени.
– Разве она не бросила тебя?
– Я тоже думал, что бросила… Но она решила, что если со мной расстаться, я стану бегать за ней, завоевывать обратно ее доверие и бла-бла-бла, бла-бла-бла!.. Как может такая умная девушка быть настолько тупой?!
Священник расхохотался.
– Я расскажу тебе, как только узнаю.
– Она теперь в Фейсбуке постит всякую феминистическую херь про нарциссов и аьюзеров. Это, типа, я.
Ральф вновь рассмеялся и на ходу разбинтовывая руки, слез с ринга.
Антон подвинулся и, поднявшись, пошел за ним. В зале было прохладно и остро пахло кожей, полиролью и чьей-то забытой в шкафчике формой. Ральф поморщился, проходя мимо и накинув полотенце на шею, утер лицо.
Стелла не обвиняла его в абьюзе, но бомбардировала требованиями отозвать иск. Хоть и знала, что иск подала Верена. Чертовски самостоятельная девочка, если так посмотреть. Ральф просто сбрасывал ее сообщения, не дочитав до конца. Но не удалял. Адвокат посоветовал ему сохранить их на всякий случай.
– У тебя что-то есть с Ви? – спросил Антон, не сдержавшись.
Ральф замер на миг, потом медленно сдивнул полотенце на лоб. Другой конец упал на плечи, превратив полотенце в некое подобие капюшона. Антон на миг даже отшатнулся, Ральф показался ему подобием страдающего Христа.
– У меня что-то с целибатом. Мелочевка. Всего лишь священный сан.
Антон поджал губы и сунув руки в карманы, принялся носком кроссовки рисовать на линолеуме линии. Ральф молча ждал.
– Я знаю, это неправильно… Но я считаю твой целибат кретинством.
– Ты подсчитал карманные и решил, что можешь сделать Ви своей содержанкой?
Антон покраснел.
– Я не хотел ее обидеть. Просто имел в виду, что она по природе не жена и не мать. Я думал, ей будет лестно…
– Ей не было. Видишь ли, она считает, будто в браке есть секс. И всеми силами пытается научиться быть всем для своего будущего мужа.
– Может, я и правда нарцисс?
– Нарциссы – это жалкие люди, мучимые стыдом и недостижимостью Альтерэго. А ты обычный мальчишка, просто рациональный не по годам. То, что она – самый худший вариант в жены, ты понимаешь, как и я сам. Но Ви разводит бабочек в животе. Брак для нее – это платье от Веры Вонг, прием на пятьсот с лишним человек и аплодирующая бабушка.
– Не понял?
– Что именно?
– Насчет бабушки.
– А, ты не в курсе, чем промышляет почтенная дама?.. Она выходит замуж, Антон. И с каждым разом ее мужья все богаче. И каждого она потрошит, как гуся, но все они сохраняют к ней теплые и светлые чувства. Сказать по правде, она потрясающая женщина, но как ей это удается, я так и не смог понять. Верена так не умеет. И не сумеет, думаю. Но она никогда не перестанет пытаться. Сказать ей, что она не годится в жены, все равно, что плюнуть в лицо. Она не утихомирится, пока тебя не получит.
– Да, я заметил. Сказать по правде, мне уже вовсе не хочется возвращать Свеню.
– Сказать по правде, у тебя выбора нет. Ты дал ей прочувствовать совместное будущее. Не хочу оскорблять твой вкус, но такого красавца, Свеня никогда не найдет. Она это понимает.
– Ты знаешь, – Антон снова провел носком линию и поднял глаза, страдальчески сморщив лоб, – я никогда не велся просто на внешность. Отец говорит, что жениться нужно на женщине, которая сможет быть тебе достойным партнером во всем. А красотки продаются на всех углах. И продаются задешево. Я выбрал Свеню, именно потому, что считал ее достойным партнером. У нас похожие семьи, она сама дочь юриста и собирается им стать. Я думал, ум – это чисто образование. Интеллектуальный коэффициент. Я думал, мне достаточно умной девочки, которая понимает, когда и что со мной можно, а что нельзя. И вот, пожалуйста. Умная девочка превратилась в полную дуру, которая ходит по школе и мелет, что я использовал ее.
Ральф вновь подумал о Стелле и скривил рот. Она ведь тоже считает, будто ее использовали. Только Верена, которую он все время считал тупой, хотя и зла на Филиппа, но признает: это она сама ему навязалась. И не имеет права что-либо ему предъявлять.
Она ни разу не позвонила ему и не написала. Даже ни разу как-то уничижительно о нем не отозвалась.
– Может, бабы не понимают, что они страшные? – спросил Ральф вслух. – Если начать с кем-нибудь общаться из-за ума, она непременно вообразит, что ты повелся на ее шарм. И тут же растеряет весь ум, в попытках за тебя уцепиться.
– Вот я об этом и говорю, – резко повторил Антон. – Неужто, живя с тобой, Ви ни разу не попыталась.
Ральф вскинул голову, внимательно взглянув на него.
– Если бы и пыталась, тебя это не касается, согласись?
– Я не к тому, что я любопытный гусь и лезу в то, что лишь твое дело. Но ты – мой друг, тебе я обязан всем!.. Я не могу поступить с тобой, как мудак, ведясь на твою девчонку.
Ральф рассмеялся.
– Неужто, у тебя есть что-то человеческое? Я всегда думал, что по ночам ты не спишь, а садишься на подзарядку.
– Я не хочу опять влипнуть, – сказал Антон. – Мне кажется, я люблю ее. Что всегда любил.
– Ты ее хочешь. Если быть совсем честными…
– Да. Но прежде, я должен быть уверенным, что она свободна и… – Антон сжал губы. – Я не могу ведь просто трахать твою сестру, не собираясь на ней жениться… Вот почему я здесь.
Ральф глубоко вздохнул. Он не хотел ее… по крайней мере, так часто. И так, как этого хотела она. Но он любил ее. Любил по-прежнему, больше всех на свете. За исключением, может, Фила.
Забавно знать, что он – брат.
Самая мысль, что какой-то роботизированный сопляк решает, годится ли ему в жены Ви, задел Ральфа за живое.
– Я не хочу тебя оскорблять, – сказал он, стараясь ничем не выдать себя, – но ты никогда не женишься на Верене. Неужто, никогда не слышал о Штрассенбергах?
