Ну что ж, момент истины, так сказать. Если есаул — теперь уже без кавычек — соврал, все-таки подав караульному какой-то знак, сейчас в комнату ворвутся вооруженные солдаты, и все очень быстро закончится. Никакого особенного суперменства в том, что он достаточно легко справился с расслабившимся лейтенантом и не ожидавшим нападения казаком не было в принципе — просто фактор неожиданности и неплохая боевая подготовка. С несколькими пехотинцами этот номер уже не пройдет, тупо возьмут количеством или попросту застрелят.
Кивнув казаку на дверь, Алексеев плавно перетек ему за спину, держа взведенный «люгер» в опущенной вдоль бедра руке. Мазнул быстрым взглядом по херу майору — ну, тут все нормально, сидит, как приклеенный, видимо, тоже дожидаясь развязки. Легонько пихнув «оберст-лейтенанта» (теперь уже в кавычках) в бок, сместился влево, чтобы его нельзя было заметить из коридора.
— Не толкайся, — буркнул тот, раскрывая дверь. — Сам знаю.
Вытянувшийся в проеме пехотинец о чем-то коротко доложил, после чего втолкнул в комнату пленных и замер на пороге в ожидании нового приказа. Руки парашютистов, в отличие от Алексеева, оказались связаны за спиной. Так вот отчего заминка возникла: небось, подходящую веревку искали!
— Gut. Draußen warten. Schließe die Tür.
— Jawohl![22]
Дождавшись, пока румын захлопнет дверь, казак молча отступил в сторону, позволяя десантникам разглядеть прижимающегося к стене старшего лейтенанта. Глаза бойцов синхронно расширились, уж больно неожиданным оказалась открывшаяся их взглядам картина. Не дожидаясь вопросов, морпех подхватил обоих под локти, увлекая за собой:
— Так, мужики, все вопросы потом, времени нет. Вон туда топайте, чтобы из окон не высмотрели, мало ли что. Миша, давай руки освобожу, а товарищу уж сам поможешь. Ты что румуну сказал? — последняя фраза адресовалась, понятно, есаулу.
— Поблагодарил и распорядился ждать в коридоре. Иначе шибко подозрительно было бы.
— Нормально, принимается, — Степан, наконец, справился с туго завязанными узлами, хозяйственно запихав веревку в карман бушлата. Отшагнул в сторону, контролируя взглядом майора с казаком:
— Сержант, ну и чего застыл? Развязывай Ваньку, живее. Вон пистолеты лежат, вооружайтесь. Другого оружия пока не имеется, не успел местный арсенал захватить, уж не обессудь… не понял, ты это чего?! — Алексеев оторопело уставился на направленный на него ствол. Освобожденный от пут младший сержант тоже схватил пистолет и, проверив наличие патрона в казеннике, скользнул в угол комнаты.
— Сговорился, гад? — зло выплюнул разбитыми во время прошлого допроса губами десантник. — А я ведь тебе почти что поверил!
— Сержант, мать твою, ты о чем вообще?! — рявкнул Степан, прижимаясь к стене. — Охренел?
— Да о том, как ты с этим вон, — Тапер дернул головой в сторону есаула, — мило беседуешь. И как он тебе отвечает. Переметнулся, сволочь? Или изначально на них работал?
Морской пехотинец мысленно застонал.
Нет, старшего сержанта понять можно — видел, что казачки местные с его товарищем сделали. Да и всплывшая в памяти фраза, произнесенная во время знакомства в сарае и касающаяся местного «атамана», отличившегося особой жестокостью, внезапно стала понятна: Тапер узнал оберст-лейтенанта. С которым, по его мнению, Степан сейчас «мило беседовал». Вот и решил, что старлей — фашистская подсадка. Сгоряча, понятное дело, решил, не подумав, но от этого не легче. Да уж, ситуация… а время-то идет, часики тикают, и каждая потерянная минута — отнюдь не в их пользу. Да и есаул подозрительно напрягся, незаметно (ну, это ему так кажется) отступая к двери — в отличие от хера майора, он-то все сказанное отлично понимает. А сбежать для него сейчас — идеальное решение проблемы. Останется только сделать так, чтобы никто из присутствующих не уцелел — сообщить, допустим, что пленные убили господ лейтенанта с майором и захватили оружие, да закинуть внутрь парочку гранат…
— Миша, вон туда глянь. Угу, налево. Убитого фрица видишь? И как он в мое предательство укладывается? Или пистолет в твоей руке? Думаешь, не заряжен? Зачем тогда на меня направил? Да и Ванька, вон, затвором клацал, поди, убедился, что и магазин полный, и патроны боевые. Короче, кончай дурить, сержант! Мозги включи!
Морпех взглянул на есаула, еще больше повысив голос:
— Тебя это тоже касается! Сядь на диван, руки поверх спинки, ноги вытянуть. Живо!
Метнувшийся к лежащему под стеной немецкому лейтенанту Дмитрук подтвердил:
— Мертвый он, тарщ старший сержант, мертвее не бывает! Голову ему проломили, вона, какая лужа под затылком натекла. Не врет, значится.
— Ну, допустим, — сквозь зубы буркнул, продолжая буравить лицо старлея недоверчивым взглядом, парашютист. — А с этой белоказачьей сволочью ты каким-таким образом договорился-то?
— Да, просто поставил перед фактом — или прямо сейчас следом за лейтенантом отправиться, или пожить еще немного, — пожал плечами морпех. — Нетрудно догадаться, что он выбрал второе. Миша, может, хватит уже фигней страдать? Ты ж воздушный десантник, а туда абы кого не берут. Вас ведь не только воевать учили, но и факты анализировать! Вспомни, о чем я тебе в сарае рассказывал, да просчитай ситуацию! Нашел, блин, предателя…
Поколебавшись еще секунду, десантник опустил пистолет. Выглядел он при этом и на самом деле весьма смущенным:
— Виноват, тарщ старший лейтенант, ошибся. Как этого гада увидал, так словно бы разум напрочь и отшибло! Сразу Кольку, на заборе распятого, вспомнил, вот глупостей вам и наговорил… — недобро прищурившись, Тапер взглянул на инстинктивно сжавшегося под этим взглядом есаула. — Должок у меня к нему имеется, вернуть бы нужно!
— С этим позже разберемся, поскольку без него нам, боюсь, отсюда никак не выбраться, — отрезал старлей. — Дмитрук, пригляди за пленными, пока мы с сержантом пошепчемся в уголке.
Отведя старшего сержанта в дальний конец комнаты, Степан продолжил:
— Короче, так, Миша, давай-ка думать, что делать станем. Вас я из сарая вытащил, это факт. А вот дальше? Дальше у меня никакого четкого плана не имеется, так, одни разрозненные наметки. Потому ты мне первым делом скажи: когда сюда шли, что на улице высмотрел? Какие машины заметил? Там фрицы какие-то ящики из грузовика выгружали — он еще на месте стоит, не уехал? За ними еще унтер с автоматом присматривал.
— Стоит пока, — не задумываясь, кивнул десантник. — Но вокруг никого нет, только шофер в моторе ковыряется. И еще два легковых автомобиля неподалеку припаркованы, эти вовсе пустые.
— Немцев вокруг хаты много?
— Нет, только шофер да караульный на крыльце. Других не видел. У них, как я понимаю, обед скоро, видать, в сторону местной полевой кухни и потянулись. Ну, или каким они там образом харчуются? А, еще патруль румынский по улице топал — тот мамалыжник, что нас сюда вел, с ними парой фраз на своем языке перекинулся.
