И этой светлой доброй девочки вдруг не стало в 17 лет. Я уверена, что для Ильи это была сумасшедшая трагедия. Интересно, как он с ней справился?
Быстро трушу головой. С чего вдруг я вообще об этом думаю? Ну умерла и умерла. Мне то что?
В других ящиках стола ничего интересного нет. Я подхожу к шкафам с папками. Сначала смотрю те, что без подписанных корешков. Какие-то сметы, много цифр и неизвестных мне терминов. Приношу свой ноутбук и начинаю гуглить каждое непонятное слово. Через два часа мне удается разобраться, о чем первая папка. Это акты сверки взаиморасчетов между «Вижн-Строем» и несколькими подрядчиками.
Вздыхаю и убираю папку на место. И таких тут несколько десятков. Но, с другой стороны, я никуда не тороплюсь. Беру вторую и снова трачу несколько часов на ее изучение. Вроде ничего подозрительного.
В итоге я не придумываю ничего лучше, кроме как делать фотографии всех бумаг и отправлять их Терентьеву, чтобы он показал нашим бухгалтерам и юристам. В конце концов моя задача доставать информацию, а не анализировать и понимать ее.
Я отправила фотографии содержимого пяти папок, когда вдруг обнаружила, что уже 8 вечера. Быстро заметаю следы и иду на кухню готовить ужин к приходу Ильи. Хоть он и просил меня не прикасаться к плите, мне кажется неправильным, что я целый день дома и ничего не приготовила. Тем более он наверняка придет голодным.
Илья говорил, что вернется ближе к 12 ночи, но я слышу, как ключ поворачивается в замке уже в 10 вечера. Беру себе на заметку, что он может приходить раньше, предварительно не предупреждая об этом.
— Ты уже вернулся? — Иду ему навстречу с широкой счастливой улыбкой. У него в руках большой букет роз. — А говорил, что будешь в 12.
Он крепко меня целует и вручает цветы.
— Да, решил, что пошло оно все в задницу. Я хочу домой к моей девушке. — Резко отстраняется от меня. — Чем пахнет?
— Я запекаю лосося в духовке с овощами.
Илья округляет глаза.
— Ксюша! Я же говорил, что не надо готовить. Я бы сейчас быстро заказал доставку из ресторана.
— Илья, я умею готовить, это для меня не проблема.
— Но я не хочу, чтобы ты упахивалась у плиты.
Я только смеюсь.
— Ток, успокойся! Снимай давай верхнюю одежду и проходи на кухню. Скоро уже будет готово.
И я быстро ретируюсь за вазой, чтобы больше не слушать его нравоучения. Илья удивителен. Он на полном серьезе не разрешает мне готовить.
Через полчаса я накладываю еду нам в тарелки. И, черт возьми, я нервничаю! Ток готовит очень вкусно. Я в общем-то тоже не плохо, но вдруг ему не понравится?
— Ммм, пальчики оближешь! — Изрекает довольный Илья, когда отправляет в рот кусочек лосося.
Я подозрительно приглядываюсь к его лицу и пытаюсь понять, врет он или нет. Вроде искренний. Пробую рыбу сама. Мне нравится.
— Спасибо. Но ты вкуснее готовишь.
— Нет, ты вкуснее.
Илья ест с большим аппетитом и даже потом еще накладывает себе добавку. С души будто упал камень. Сама не знаю, почему, но мне хотелось, чтобы ему понравилось, как я готовлю. Наверное, потому что сам он готовит отменно. Вот никогда бы не подумала, что Токарев любит стоять у плиты.
Так мы начинаем с ним жить. Я каждое утро провожаю его на работу, а каждый вечер встречаю. На выходных мы куда-нибудь вместе ходим. Кино, театр, каток, ресторан, мюзикл… Илья каждые выходные что-то придумывает.
На самом деле это все для меня так удивительно. Я еще никогда не жила так, как живу с Ильей. Например, я первый раз в жизни была на катке. Я умею кататься на коньках, в шпионской школе нас зачем-то учили этому, но ни разу не пригодилось. Клиенты никогда не водили меня кататься. И я никогда не была в кино. В театре только один раз — в Венской опере. Там во время антракта мне надо было соблазнить одного австрийского чиновника.
Иногда я даже забывала, зачем я вообще с Ильей. Могла целый день не заходить в его кабинет, а просто ездить по каким-то нашим с ним делам. Например, отвозить его пальто в химчистку, покупать новую клетку для хомячков или готовить вкусный ужин к его приходу.
Мы снова ездили в гости к Максиму и Кристине, и один раз они приезжали к нам. Это так странно — иметь друзей. Беззаботно о чем-то с ними говорить, смеяться. Илья и Кристина вспоминали их американские приключения. Их было не мало. Максим рассказывал о его жизни и учебе в Швейцарии.
А мне рассказать им нечего. Если меня спрашивали о моей жизни, то тут же приходилось что-то выдумывать находу. Я умею профессионально врать, поэтому никто из них ничего не заподозрил. Но все же сердце неприятно кололо от того, что у меня никогда не было ничего из того, что было у них. А именно — обычной человеческой жизни.
Но все же я передала Терентьеву фотографии почти всех документов, которые есть в кабинете Ильи. Как мне сказал Петр Олегович, из некоторых следует, что Токаревы по господрядам оплачивали услуги сторонних фирм по завышенным ценам. После пробива этих компаний выяснилось, что они однодневки.
— Не плохо, Ксюша, но этого недостаточно. Копай глубже, — сказал мне однажды Терентьев.
— Копаю, Петр Олегович, копаю.
Терентьев передал эти документы своим людям в прокуратуре, и в «Вижн-Строй» пришли с проверкой. Илья все эти дни возвращался домой глубокой ночью, а пару раз даже оставался ночевать на работе. При этом мне он почти ничего не рассказывал.
Один раз он вернулся в два часа ночи пьяный. Я не могла уснуть и сидела в гостиной.
— Почему ты не спишь? — Спрашивает меня с порога.
— Не спится.
— Выпей снотворное. У меня в кабинете в нижнем ящике стола.
В этот момент я чувствую от него запах алкоголя.
— Ты пил?
— Да. — Он плюхнулся на диван рядом со мной и беспомощно накрыл лицо ладонями.
— В чем дело, Илья? — Спрашиваю его твердым голосом. Я-то, естественно, прекрасно знаю, в чем дело. Правоохранительные органы нагибают их каждый день. К тому же я подслушала еще несколько его разговоров, когда Илья мягко намекал на дачу взятки. «Росстрой» сумел надавить на регионы и забрать эти тендеры себе. Но не со всеми это получилось. Парочку перехватил «Капитал-Строй».
Он не отвечает. Притягивает меня к себе на грудь и зарывается лицом в мои волосы.
— Ксюша, только ты меня и радуешь среди всего этого кошмара, который сейчас творится. — И мягко целует меня в макушку.
— Так ты мне расскажешь или нет? Что происходит? Ты приходишь домой за полночь, а иногда вообще не ночуешь.
— У нас серьезные проблемы…
— Какие?
Ток тяжело вздыхает.
— Я не хочу тебя ими грузить.
— Илья, — я отстраняюсь от него и смотрю прямо в лицо. — Мне не нравится то, что с тобой происходит. И скажи мне, как ты добирался пьяным домой? Я надеюсь, ты не сам сел за руль?
