— Это уже интереснее.
— Тогда давайте один из моих людей свяжется с кем-то из ваших людей, чтобы они обсудили все детали. Вы просто назовите необходимый объем. Например, четверть от стоимости новой больницы, которую вам предлагает возвести «Капитал-Строй» подойдет?
— Четверть как-то маловато. Не хватит, чтобы покрыть все наши мероприятия. У нас вот скоро день города, потом у нас еще программа «Активное долголетие» для пенсионеров… Я думаю, половина.
Ток молчит. И я прямо вижу, как он краснеет от злости.
— Ладно. — Илья сдается. — Половина так половина. Вот телефон моего человека. Пускай ваши люди с ним свяжутся.
— Договорились.
Они прощаются, и Илья уходит. Он садится в машину и делает звонок.
— Пап, я с ним встретился. Морозовы предложили им больницу построить. Губер согласился отдать нам тендер за половину от стоимости этой больницы. Схема стандартная: мы типа спонсоры на каких-то их мероприятиях. Я дал телефон Антона, он будет дальше держать связь с человеком этого губера. — Потом тишина, видимо, отец Ильи что-то говорит. — Да знаю, что много, но он не согласился за четверть! А нам нужно отбить этот регион у Морозовых, потому что до этого они увели у нас Краснодарский край и Ставрополь. — Снова тишина. — Пап, это стандартная схема. Все, как обычно. Антон проверенный человек. Ладно, давай уже, когда вернусь.
Ток сбрасывает звонок и заводит автомобиль. Я тут же звоню Терентьеву.
— Петр Олегович, есть первая информация.
— Приезжай.
— Хорошо.
Я собираюсь и еду в «Росстрой». Терентьев сидит в своем кабинете, развалившись в кресле.
— Ну что там, Ксюш?
— Объект встречался сегодня с каким-то губернатором. Не знаю, какой области, он сам отказывается говорить мне о работе. Обсуждали новый тендер на строительство. Объект предложил выступить спонсорами каких-то мероприятий в этом регионе в обмен на тендер. Доверенное лицо объекта будет держать связь с доверенным лицом губернатора. Я так понимаю, речь идет о передаче денег под видом спонсорства.
Терентьев согласно закивал.
— Я даже знаю, какой это регион. Сейчас только один конкурс на строительство висит. Хорошо, Ксюша. Нам самим бы этот тендер не помешал, так что эту информацию мы используем для личных целей, а не для ликвидации «Вижн-Строя».
— Каким образом?
— У тебя же записи разговоров есть?
— Да.
— Ну и отлично. Припугнем чуток губернатора. В данном случае он получатель взятки, так что с него спрос больше, чем с Токаревых. Они лишь взяткодатели.
— Но ведь дача взятки тоже карается по закону.
— Да, но не так сильно, как ее получение. Тем более государственным чиновником, губернатором! Ты у Токаревых ищи доказательства вывода денег из России в офшоры. Вот за это их реально нагнут и налоговая, и прокуратура, и следственный комитет.
Я скисла. Вряд ли Ток хранит доказательства вывода капитала из страны в своем кабинете. Это слишком опасно.
Мое смятение не скрылось от профессионального взгляда бывшего разведчика.
— Ксюш, я говорил тебе, что это не простая миссия. Она займет время. Задача максимум — ликвидировать «Вижн-Строй». Ты знаешь, что ведь это именно они засунули крысу к бывшему руководству «Росстроя» и узнали о покушении на вице-президента «Капитал-Строя»?
— Нет, я не знала.
— Да-да. И не кто-то это сделал, а твой клиент, Илья Токарев-младший. Его крыса долго тут сидела и сливала Токаревым всю информацию. А потом еще достала доказательства организации покушения и давала показания в суде. Их человек был приближен к первому лицу.
— А сейчас крысы тут больше нет?
— Уже нет. «Росстрой» сейчас не такой гигант и больше не представляет опасности. Но это наше преимущество. Мы можем действовать исподтишка.
Я секунду сомневаюсь, спрашивать или нет.
— А мы не планируем еще и «Капитал-Строй» убирать?
Терентьев тяжело вздыхает.
— С ними сложнее. Пока нет. Но, может, если с «Вижн-Строем» все получится, то мы подумаем, как подступиться к «Капитал-Строю».
— Ясно…
— В общем, Ксюш, ты все правильно сделала, мы возьмем этого губера в оборот. За такого рода вещами обязательно следи и дальше, если мы сможем так перехватывать проекты у Токаревых, то будет прекрасно. Но ты должна найти доказательства того, что они выводят из России большую часть своей прибыли.
— Хорошо, я постараюсь.
Из «Росстроя» я еду в родительскую квартиру. Собираю один чемодан вещей и возвращаюсь домой к Илье. В моем распоряжении целый день, Ток вернется поздно.
Я вскрываю первый ящик его письменного стола, который закрыт на замок. Там лежит стопка писем в конвертах. Я беру одно. На конверте аккуратным, но немного детским, почерком английскими буквами выведен американский адрес Ильи и его имя. Интересно. Беру самое верхнее письмо.
«Мой дорогой и любимый братик!
Я решила, что помимо телефонных звонков и разговоров по скайпу, буду еще писать тебе бумажные письма. Я уверена, что кроме родной сестры ты их больше ни от кого из России не получишь…»
Я тут же поспешно убираю письмо обратно в конверт. Отчего-то именно в эту секунду я чувствую себя последней дрянью. Очень странное ощущение. Наверное, я никогда его не испытывала.
Его сестра писала ему в Америку бумажные письма. Их тут целая стопка. А Илья хранит их в ящике своего стола под замком. Дорожит ими и наверняка периодически перечитывает.
Я быстро возвращаю письмо на место и закрываю ящик обратно на ключ. Опускаюсь в кожаное кресло Ильи и почему-то начинаю вспоминать его младшую сестру. Я хорошо помню Машу Токареву. Светловолосая и голубоглазая девочка, они с Ильей были очень похожи внешне.
Помню, как она сидела на диванах в коридоре нашей школы и ждала, когда у нас закончится седьмой урок, чтобы они с Ильей вместе поехали домой. У них был один водитель на двоих. Помню, как каждое утро Ток провожал Машу на урок и нес ее портфель. Помню, как он надавал подзатыльников какому-то Машиному однокласснику, который стал ее обижать. Помню, как после обеда в столовой он шел на кассу, покупал один «Сникерс» и отдавал его сестре.
