— А почему все‑таки ваш сын так себя ведет? — на секунду Сарита забыла о том, как неприятна была для Абула эта тема и задала этот вопрос с естественным интересом. — И почему Айка потворствует ему в этом?
Абул подавил вновь вспыхнувшее раздражение и заставил себя говорить спокойно.
— Вчера я уже пытался объяснить тебе, что мать Бобдила не понимает, что Бобдилу необходимо учиться обуздывать себя и делать то, что ему не хочется для того, чтобы потом стать мудрым калифом. Поэтому я вынужден настаивать на этом.
— Но ведь для Бобдила будет намного лучше, если он не будет видеть, что вы с его матерью спорите о его воспитании. — Она говорила то, что в действительности думала, забыв о своем решении использовать эту тему тогда, когда ей понадобится избавиться от Абула.
— Ты не понимаешь обычаи нашего, народа. Я не хочу ссориться с Айкой, да и не ссорюсь с ней.
Для представителя нашего народа конфликт с женщиной невозможен.
— Мы? Конечно, нет. Мы просто играем в игру, которая рано или поздно закончится так, как и должна.
«Так вот что он думал? Что все это не более, чем игра? Ну так очень скоро он поймет, что между мужчинами и женщинами бывают самые настоящие, а не игрушечные конфликты». И Сарита заговорила, умышленно подбирая самые жесткие слова:
— Я думаю, что очень скоро вы обнаружите, что материнская любовь гораздо важнее для сына, чем власть отца. Вы взращиваете в ребенке не силу и зрелость, а ненависть. Я советовала бы вам внимательнее задуматься о мотивах собственного поведения.
Абул был ошеломлен, а она посмотрела ему прямо в глаза, после чего рассмеялась и повернулась к нему спиной, чтобы бросить еще один взгляд на ущелье, которое должно было даровать ей свободу.
Абул поспешно ушел, чувствуя, что если задержится здесь еще на одну минуту, то может не совладать с собой и сорваться. Но мужчины не должны срываться из‑за женщин, а с этой все возможно… Он предчувствовал ее поражение, но в данный момент не мог придумать способа выхватить у нее победу.
Глава 10
Выходя из башни, Абул наткнулся на Зулему и Кадигу, входящих в ворота. Увидев выражение лица калифа, они запнулись и поспешили поклониться ему. Сперва Абул едва признал их, но потом, пораженный какой‑то мыслью, остановился:
— Почему вы этим утром не сопровождали Сариту на прогулке?
— Мы сопровождали ее, господин Абул, — поспешила вымолвить Зулема, — чтобы привести ее к госпоже Айке. — В этот момент Кадига ткнула ее в бок, отчего Зулема покраснела. — Мы встретились с султаншей, господин калиф, и потому решили, что присутствие наше вовсе необязательно.
Абул еще больше нахмурился, но так как он не отпустил их, девушки молча стояли, опустив очи долу.
— Так вам было приказано привести госпожу Сариту к султанше? — наконец спросил Абул.
Было видно, что Кадиге очень хочется что‑то сказать, но она не могла, потому что по традиции это надо делать только тогда, когда к ней обращались.
— Ну же, Зулема, ведь это такой простой вопрос. Так госпожа Айка действительно искала встречи с Саритой?
— Да, мой господин, — Зулема снова вздохнула.
— Она сказала, что будет гулять по тропинке, ведущей в Дженералайф, и хотела, чтобы мы направили Сариту к ней.
— Ну вот, всего лишь простой ответ на простой вопрос, в этом нет никакого вреда, — и он продолжил свой путь.
— Ну как я могла не сказать ему? — прошептала Зулема, закусив губу, — и почему он не должен был знать об этом?
Кадига пожала плечами:
— Тут какая‑то интрига. Ты же знаешь госпожу Айку не хуже меня. Она будет вне себя, если узнает о том, что мы рассказали об этом господину Абулу.
Зулема вздрогнула.
— Но почему‑то, — задумчиво протянула Кадига, — мне кажется, что госпожа Айка никогда не узнает об этом. По‑моему, господин Абул не станет делиться с ней тем, что разведал.
За всем этим крылась какая‑то тайна, но это было в порядке вещей для Альгамбры. На первый взгляд казалось, что не было никаких причин, по которым султанша и новая женщина калифа не могли проводить время вместе. Между ними не могло быть никакого соперничества — сама мысль об этим была абсурдной. Госпожа Айка по праву главенствовала в гареме и отнять у нее это право мог только муж. Так почему же султанша хотела, чтобы все думали, что встреча между ними произошла случайно? И почему калиф находил это интересным?
Кадига снова пожала плечами. Ответить на эти вопросы сейчас не представлялось возможным, но, весьма вероятно, что если они будут держать глаза и уши открытыми, то скоро все поймут.
— Пойдем, Зулема, узнаем, как Сарита хочет провести оставшиеся до вечера часы.
— Возможно, она снова захочет пойти погулять, — отозвалась Зулема, — а солнце уже высоко.
Кадига рассмеялась:
— Ну, может быть, нам удастся убедить ее посидеть с нами во дворике и поиграть в шахматы.
К их радости они нашил Сариту в рассеянном состоянии, благодаря которому она не отказалась посидеть с ними за шахматами в спокойной прохладе внутреннего дворика.
Было абсолютно ясно, что мыслями она находится где‑то далеко‑далеко. Однако женщины никак не прокомментировали ее состояние и принялись болтать между собой.
Абул же приступил к своим обычным делам и по его поведению никто бы не догадался о том, какие мысли роятся в его голове. Он выслушивал отчеты от своих посланников при различных испанских Дворах, о происшествиях на дорогах и в городах Кастилии, разговаривал с визирем и кади, впитывая информацию, вынося суждения и никто бы по его виду не догадался о том, что внутри него борются гнев и смущение. Никто и никогда не бросал ему вызов, как только что это сделала Сарита. Никто и никогда так не атаковал его, тем более этого не делала женщина. Но по мере того как разгоралось утро, к нему возвращалось обычное спокойствие. В конце концов, ведь именно своей неприрученностью и привлекла его Сарита с самого начала. И вообще проблема была не в Сарите, а в Айке. Ведь это Айка что‑то задумала, и его дело — раскопать, что именно. Кроме того, ему необходимо выяснить, на чьей стороне находится Сарита.
Господин мой, посол Азиза желает знать, что передать эмиру, — прервал его голос визиря.
— Вы можете передать господину Азизу, что я одобряю брак его дочери с отпрыском семейства Хейцари. Этот альянс усилит могущество гранадских семей, — он улыбнулся и покинул залу. Абул не мог думать ни о чем, кроме того, как восстановить отношения с Саритой. Он был убежден в том, что больше она не будет задавать ему вопросы, касающиеся его семьи. Ему пришла в голову одна мысль, как сделать так, чтобы она на время забыла об Айке, о Бобдиле и их конфликте. Он дал инструкции своему кади, который напомнил ему о том, что к вечеру они ожидают депутацию из Харум Калима и отправился в Саритину башню, предвкушая удовольствие, которое она, несомненно, должна была испытать, услышав его предложение.
