Послушно пискнуть «поняла» и тем самым окончательно разрушить мой потрепанный имидж стервы я, к счастью, не успеваю, потому что сэти секунды достигаю кульминации нашего мебельного разврата. Распахиваю глаза и вцепившись Кириллу в плечи, открываю и закрываю рот, мыча бессвязности. Ненавижу так кончать. Когда ты даже отвернуться не можешь, и партнер видит твое перекошенное лицо. Все равно что порно поставить на паузу в самый неожиданный момент.
— Ты красивая, — хрипло произносит Кирилл и, подавшись вперед, меня целует. Ох, черт. Сейчас я и впрямь готова родить ему пятерых хвостатых леопардиков, потому что даже когда Тед признался мне в любви в микрофон посреди баскетбольного матча, я не чувствовала себя так, как при звуке этого короткого русского слова.
Его толчки становятся все более резкими и спустя несколько мгновений внутренности обжигает лавина семяизвержения. Это и впрямь какой-то природный катаклизм, потому что секунды идут одна за другой, а Кирилл никак не прекращает имитировать поршень. Жмурит глаза и издает глухие звуки, среди который я снова слышу эту шипящую «сссс». Определенно, фонетика — его фетиш.
— Ванную покажешь? — спрашивает он спустя минуту, когда мы оба успеваем отдышаться. Одергивает брюки и помогает мне подняться. Расческа как приклеенная встает вместе со мной и лишь через пару секунд падает на пол. Я молча провожаю Кирилла до двери в ванную, и думаю о том, что после такого непотребства мне бы тоже не мешало ее навестить. И что дальше? Он сейчас снова уедет? Роль покорной леопардихи для меня новая, и я совершенно не представляю, как себя вести.
Звук льющейся воды за дверью стихает, Кирилл выходит из ванной. Несколько секунд разглядывает мои зудящие губы и растрепанные волосы, а потом как-то неожиданно мягко произносит:
— Есть хочу. Поехали куда-нибудь.
— У меня есть пирожки, — выпаливаю неожиданно для себя. — С мясом.
Брови Кирилла удивленно ползут вверх.
— В смысле «откуда»? — не забываю скрестить за спиной пальцы. — Сама пекла.
— Не знал, что ты умеешь, — произносит Кирилл и почему-то в этот момент смотрит мне на грудь.
— Ты еще многого обо мне не знаешь, — заносчиво бросаю я, и развернувшись, иду на кухню. Прости, дед Игорь. Твоя внучка сегодня — пирожковая стерва.
41Саша
— Ну что, Катюня, — я скрещиваю руки на груди и поднимаю бровь. — Рассказывай, как докатилась до жизни такой?
Катя бледнеет даже несмотря на щедрый слой румян, глаза начинают метаться по столу как маятник. Этот лайфхак я подглядела на рабочей планерке у деда Игоря. Стоит ему задать этот вопрос грозным тоном, как сотрудники наперебой начинают друг друга сдавать и признаваться в собственных недочетах.
— Сань, Серов мне угрожал под суд отдать за клевету, если я не скажу, где ты.
Губы неумолимо раздвигает счастливая улыбка, а в животе снова становится щекотно. Угрожал, чтобы меня разыскать. Уууу, властный зверюга.
— И ты конечно моментально меня сдала, — произношу возмущенным тоном. — Могла бы и СМС чиркануть. Дескать, ховайся, Саня, Люцифер идет по твою душу. У меня, может, лучшее свидание в жизни было, а он его испортил.
Катя выглядит так словно пукнула на свидании с Чарли Ханнэмом: щеки пунцовые, глаз не поднимает.
— Сань, я растерялась просто. Он как рявкнул: «Быстро говори, где и с кем Александра», так я обо всем на свете забыла. А потом мне стало стыдно. Прости, а?
Тут мне становится Катю жалко — она в последнее время со всех сторон огребает, поэтому я подталкиваю к ней меню и перехожу на миролюбивый тон:
— Ладно, прощаю. Заказывай, что хочешь. Макс угощает.
Катя робко придвигает к себе меню и начинает листать, а я прошу официанта принести американо. Сама я сегодня на редкость не голодна — мы с Кириллом на двоих полтазика дедовских пирожков съели. А когда он похвалил мои неожиданные кулинарные навыки, я сдуру ляпнула, что завтра еще напеку.
— И что Серов? Испортил тебе свидание? — спрашивает Катя, когда официант ставит перед ней тарелку с том-ямом. Берет ложку, проглатывает слюну, но начинать есть не решается, пока я не отвечу. Если я немного потяну время, уверена, что увижу, как потечет слюна.
— Ну скажем, мне пришлось уйти, — уклончиво отвечаю я, не желая вдаваться в подробности того, как из неуязвимой женщины-кошки я превратилась в пирожковую сабмиссив. — Ты кушай давай. Вижу, снова голодная.
Катя, получив разрешение, жадно окунает ложку в суп, а я машинально разблокирую телефон, чтобы посмотреть, не прислал ли Кирилл мне сообщение. Что-нибудь миленькое и незначительное, например: «Только отъехал от твоего дома, а уже соскучился», «Я еще ни к кому ничего подобного не испытывал», «Ты богиня секса и красоты», «Я не могу работать, потому что все мысли заняты тобой». Хрен. Ничего подобного. На экране меня ждет лишь рассылка от ЦУМа о том, что у них новое поступление обуви. Как издеваются.
Может быть, самой что-нибудь ему написать? Типа, «Как доехал»? Или, «Хорошего рабочего дня»? Ой, откуда во мне эти тряпичные замашки? Я же Жданова-Леджер.
— Я вроде работу нашла, — подает голос Катя. — Интернет-газета «Честный голос Москвы». Вроде приличная контора и зарплата хорошая.
— Ты бы с правдой завязывала, Кать, тебе с ней не очень-то везет, — отвечаю машинально, пока мозг начинает лихорадочно генерировать причины, по которым Кирилл мне до сих пор не написал. Три часа прошло с тех пор, как он от меня уехал. Немного конечно, но я-то ведь уже задумалась о том, чтобы ему написать. К тому же, прошлый опыт отношений мне подсказывает, что когда мужчина интересуется женщиной, то он становится очень прилипчивым. Собственно, это и становилось причиной окончания всех моих предыдущих отношений: спустя несколько месяцев парни меня доставали своим вниманием, и я делала от них свои красивые стройные ноги.
— Да нет, я про главного редактора читала. Про него много хорошего пишут… — Катя продолжает говорить, но ее слова доносятся до меня так, словно мои уши плотно забиты ватой. Нет, правда. Почему Кирилл мне не пишет и не звонит?
Кирилл
— И снова ты и твоя кислая рожей в зале, — ухмыляется Марат, глядя как я перелезаю через канаты. — Кислая рожа, потому что не дают. Не дают, потому что кислая рожа. Замкнутый круг.
— Просто, на хрен, заткнись.
— Давай, Кирюш, — ухмыляется он, натягивая перчатки. — Поделись с папочкой, что случилось.
Что мне сказать? Что я все утро пытаюсь дозвониться до Александры, а она снова не берет трубку? Что эта упрямая коза мешает рабочему процессу, потому что я не могу перестать думать над тем, что опять сделал не так, и где, блядь, носит ее задницу? Знал же, что с ней будет непросто, но чтобы настолько. Не девчонка, а хамелеон с перманентным ПМС: в одну минуту сидит у меня на коленях и кормит пирожками, а в другую — методично трахает мне мозги.
