По сравнению с этими улицами Коммершл-роуд потрясала. От того угла, на который вышли ученые, и до самого Майл-энд улица сияла ожерельем огней; ярко освещенных пабов и магазинов, у которых продолжали мерцать газовые фонари. Уличные проповедники вещали собравшимся вокруг них толпам народа. Бродячий стенд восковых фигур демонстрировал портреты последних жертв уайтчеплских убийств, и детвора, стискивая в грязных кулачках пенни, занимала очередь посмотреть на них. Торговец готовым платьем расхваливал свой товар толпе зевак, матросам из порта, глотавшим джин из горлышка и заигрывавшим с женщинами. Несмотря на поздний час, субботняя улица почти оглушила Марго своим шумом и толпами развлекающейся публики, которая надеялась забыть ужас, бродивший по темным соседним улицам.
Шахди Фероз тоже внимательно вглядывалась в улицы, пока они шли на запад, где Лондонский Сити граничил на Митр-сквер с Ист-Эндом. Марго пристроилась к ней.
— Неужели люди всегда так: делают вид, будто ничего не происходит?
Шахди встретилась с Марго взглядом, и между ее бровями обозначилась тонкая вертикальная линия.
— Ничего удивительного. В конце концов, со времени последнего убийства прошло уже две недели. Людям, у которых нет другого выбора, кроме как оставаться жить здесь, пытаются убедить себя в том, что кошмар уже миновал, а если это не выходит, они хотя бы напиваются и притворяются, что это так. Вы заметили, как пусты темные улицы? Напуганные люди тянутся к свету и шуму. — Она кивнула в сторону залитой огнями мостовой. — Они надеются, что в толпе опасность им не угрожает.
— Что ж, логично. Хотя все равно не помогает.
— Большинству поможет. Очень немногие из этих людей останутся бодрствовать между часом и двумя ночи, когда произойдут убийства. И даже проститутки стараются теперь вести себя осторожнее. — Она махнула по-восточному изящной рукой. — Они держатся освещенных пабов или церкви Святого Ботольфа. Марго поежилась.
— Бедняге Лиз не помог даже купленный нож.
— Не помог.
Они миновали конец Коммершл-роуд в месте, где она сливается с Эдгейтом, и свернули к Митр-сквер. Марго с Малькольмом снова дежурили у входов на маленькую городскую площадь, пока ученые устанавливали свое оборудование за временным забором, отгораживавшим стройку в одном из ее углов. У этого забора умрет Кэтрин Эддоуз. Марго напряженно вглядывалась в темноту переулка, известного как Черч-пэсседж. Нависавшее над ним здание превращало его в подобие туннеля, соединявшего площадь с оживленной улицей. Оттуда до нее доносились грубые мужские голоса, смех и пение. Женские голоса звучали то тихо, то вызывающе громко: это проститутки зазывали клиентов. В других голосах звучал страх — эти шептались об убийце и о том, как обезопасить себя и семью.
Большая часть ист-эндских женщин не занималась проституцией, равно как большинство мужчин — разбоем и кражами. Но и эти женщины не могли быть уверены в том, что убийца не нападет на «честных». Боялись все, тем более что никто — и полиция в том числе — не имели ни малейшего представления о том, что толкает серийных убийц вроде Джеймса Мейбрика на преступления. Тем более, что толкало на это его неизвестного соучастника. Сегодня наблюдатели надеялись узнать, кто этот человек. Еще они надеялись узнать, кто из двоих является воинствующим антисемитом.
Стоило им установить камеры и микрофоны на место, как Малькольм повел свой маленький отряд дальше, обратно на северо-восток, через Хаундздич, мимо Миддл-секс-стрит, по Гульстон-стрит к печально известной в будущем лестнице Образцовых Домов Уэнтворт. В этом многоквартирном доме проживало множество жильцов, так что здесь установка оборудования была значительно более опасным делом. Малькольм проскользнул по темной лестнице вверх и стоял там на страже, пока инспектор Конрой Мелвин в одиночку устанавливал в углу площадки крошечную, размером с пуговицу, камеру и передатчик. Всплеск грубых голосов наверху заставил и полицейского из Верхнего Времени, и Малькольма чуть не бегом спуститься вниз, на улицу.
— Успел, — прохрипел Мелвин срывающимся голосом.
— В таком случае немедленно уходим, — решительно скомандовал Малькольм, оглядываясь на вывалившуюся с лестницы оживленную компанию мужчин и женщин. Их ожесточенная перепалка угрожала в любое мгновение перерасти в драку.
— Идет, — кивнул Мелвин, и они торопливым шагом вернулись на Миддлсекс-стрит.
Часы на одной из здешних пивоварен — Марго не определила, какой именно, — пробили час. Полночь. Час до первого убийства и еще сорок минут до второго… Соблюдая полное молчание, группа наблюдателей направилась в сторону Лиденхолл-стрит, к Британскому Банку, где их поджидал экипаж из Сполдергейта. Напоследок Марго оглянулась на лабиринт темных переулков, охотничьи угодья Потрошителя, и с трудом удержалась от дрожи.
Джек-Потрошитель уже отослал свое первое письмо.
Завтра утром «Дейли ньюс» опубликует его.
* * *
Скитер спустился в русло пересохшего ручья, чуть отстав от Кита. Прежде чем кто-либо из них успел окликнуть оборонявшихся, Паула испустила восторженный вопль. Она вынырнула из-за здоровенного валуна, служившего ей укрытием, и бросилась прямо Киту в объятия.
— Боже, Кит Карсон! В жизни так никому не радовалась! И Скитер Джексон!
— Что случилось? — оборвал ее Кит, вытаскивая из кармана чистую бандану, которой Паула немедленно вытерла глаза.
Проводник сплюнул сквозь зубы.
— Эти сволочи напали на нас из засады, когда у Паулы расковался конь. Я пытался поправить дело, и тут они начали в нас стрелять.
— Значит, вы не догнали Джоя Тайролина? — резко спросил Кит.
Паула покачала головой:
— Нет. Да и не догнали бы. Мы с мистером Самюэльсоном возвращались с плохими новостями.
— Этот маленький сукин сын и его носильщик, получается, эмигрировали с нашей помощью! — буркнул Самюэльсон. — Прежде чем мы успели догнать их, они прыгнули на поезд и смылись на восток. Погонщики и остальные гиды пытаются выследить их, но они купили билет до Чикаго, так что могут соскочить с поезда на любой остановке отсюда до Иллинойса. Или, наоборот, ехать до конца, пересесть в Чикаго и доехать до Восточного побережья.
Пока Скитер упражнялся в любимых ругательствах, Кит ввел Паулу в курс событий. Сид Кедермен и Курт Майнрад подогнали лошадей, а Самюэльсон наконец перековал несчастную лошадь Паулы. Скитер злобно пнул ногой комок грязи.
— Класс. Что дальше, Кит?
Морщинистый разведчик сдвинул шляпу на затылок.
— Будем держать военный совет.
Более продуктивных идей у Скитера не нашлось.
* * *
Доминика Нозетт была так возбуждена, что ей не стоялось на месте. Наконец-то! Джон Лахли и Джеймс Мейбрик вдвоем на одной улице! Ночь выдалась ветреная, полная моросящего дождя и внезапных порывов ветра, захлестывавших мокрый подол платья вокруг ног и хлопавших полями шляпки по ушам, но Доминика почти не замечала этого. Ее крошечная видеокамера пряталась в волосах у правого уха, надежно скрытая от посторонних взглядов полями шляпки. Объектив фиксировал все, находящееся перед ее глазами, а инфракрасная оптика могла записывать изображение даже в самых темных переулках. Сам инфракрасный фонарь находился в искусственной ягодке на шляпе, и подсветка включалась кнопкой в кармане. Последние пять минут она не отпускала ее, держа в поле зрения двух мужчин, вполголоса совещавшихся о чем-то в тусклом свете газового фонаря, одного из немногих в Ист-Энде. Направленный микрофон в шляпке улавливал их разговор и передавал его на миниатюрный наушник.
