— Ладно, — почти спокойно сказал он. — Давай посмотрю, что там у тебя.
На самом деле его сестра была еще в детородном возрасте и обладала крепким здоровьем. Но все равно — не молоденькая уже. Целитель потрогал живот и ядовито ухмыльнулся:
— Мальчик! — заявил он, не скрывая ехидства.
— Как мальчик? — ахнула Лили. — Ты уверен?
— Абсолютно. Слушай… — он немного помялся, но все равно сказал. — У Шессы всякие травки есть… срок небольшой. Можно сделать так, чтобы ребёнка не было. Ты ведь не хочешь мальчика.
Лилиана прищурилась и сделала шаг назад.
— Раиль Кимак, — прошипела она. — Только потому, что ты мой брат, я тебе спускаю это оскорбление. Но если ты хоть раз предложишь что-то подобное, я… кнутом тебя выпорю, понял?
— Лили… ты ведь понимаешь, что Кьяна уже может не быть в живых? — мягко дотронулся до ее руки брат. — Подумай.
— Раиль!
— Понял. Нас кормить будут? Мы с дороги, усталые и голодные. И няньку найди. Шесса выспаться должна. Боги, Лили! Я из-за твоей тупости потащил через море только что родившую жену! Не стыдно?
— Я тебя не звала.
— И плохо. Надо было звать. Ох Лили, когда же ты повзрослеешь?
— Лет через двадцать, — кисло сморщилась Лилиана. — А может и нет. Твои комнаты по-прежнему твои. Я прикажу колыбельку найти. Ужин туда? Шесса, хочешь чего-то особенного?
Шесса — кормящая мама. О Шессе нужно заботиться. Раиль перебьется.
— Рис и маринованную рыбу, — с восторгом выдохнула золовка. — Сто лет не ела привычной еды. И водоросли, Лили.
— Ты уверена? — у Раиля явно сомнения.
— Конечно!
Мужчина забрал у жены насытившуюся дочь и пожал плечами. Шессе виднее.
Скажи Раилю лет двенадцать назад, что он будет любить своих детей — по-настоящему любить, испытывая к ним нежность и трепетную гордость — он бы рассмеялся. Мальчишек он любил по-другому, они казались ему проще, понятнее. А девочка, да еще долгожданная, была для него чем-то невероятным. Он старался как можно больше брать ее на руки, испытывая к тому же некоторый стыд перед Шессой. Он все же принимал у нее роды; она, наконец, доверилась ему настолько, чтобы не вызывать тестя из Степи. Раиль мужественно тренировался на чужих роженицах, поэтому, принимая дочь, был спокоен и уверен в себе. Однако как врач он осознавал все риски, которым он подверг жену. Она ведь не хотела больше детей и согласилась только потому, что он настоял. Ну как настоял — просто в один день отобрал у нее пилюли, а потом увез к морю, в знаменитые Валессийские купальни, где позволил себе и ей расслабиться. Обратно в столицу она вернулась уже беременной.
Поэтому судить Лилиану он не мог, даже узнав, что сестра специально ездила в Степь, где выпросила у отца зелье для практически гарантированной беременности. Если уж отец ей его дал, значит, счел риск умеренным. А может, просто понял, что Лили не переспорить. Раиль на миг даже пожалел, что сам не додумался до такого хода, а потом вспомнил, какое прекрасное время было там, на море, и успокоился. Все сложилось, как он хотел.
А Кьян Ли вернулся через пару дней после приезда Раиля. Целый, только немного бледный и худой. Он даже не кричал на Лили, когда узнал, что она беременна. Только испустил тяжкий вздох и заставил Раиля поклясться, что он не уедет, пока тьян-цинь не подарит жизнь четвертому сыну.
— Я тебя умоляю, Таймэн, родите уже Лилиане внучку, — нервно попросил он своего первенца. — Я очень люблю детей, но видят боги, хватит!
— Я работаю над этим, — весело сказал Тай. — Правда.
— В это я верю, — кивнул Кьян Ли. — Монахи рассказывали… Про тебя теперь легенды ходят в Янгуне. Настоятельно рекомендую Мэй туда больше не привозить… ну хоть пару лет. Хотя вряд ли они забудут.
--
Таймэн лукавил: детей он пока не хотел. У него было много других интересов. И в своих новых покоях он задает жене совсем другие вопросы.
— Помнишь, что ты обещала мне? Про наказание? — глаза у Таймэна сверкают предвкушением.
Мэй щурится и кивает. Она помнит и удивляется его терпению. Как только этот озабоченный мальчишка не стребовал долг раньше?
— И что ты выберешь? — с любопытством спрашивает она. — Верёвки? Целую ночь?
— Нет, — Таймэн открывает книгу, листает ее, хмурясь, и, наконец, указывает на лист:
— Это.
Мэй читает и вся покрывается красными пятнами.
— Тай! Это… это… я не могу!
— Почему?
— Я… нууу…
— Боишься? Стесняешься? Брезгуешь? Что ты не можешь?
Мэй еще больше краснеет и заламывает руки, жалобно глядя на него.
— Ты очень этого хочешь?
— Очень, — выдыхает Тай. — Но заставлять не буду. Только если ты сама… добровольно.
— Я попробую. Но ты должен говорить мне, что делать.
— Нет. Сама. Я хочу, чтобы ты все делала сама.
— Ты скотина, Ли Таймэн Оберлинг.
— Да, — соглашается Тай. — Твоя любимая развратная скотина.
Мэй потерянно вздыхает, а потом вспоминает, что во Франкии подобными делами никого не удивишь. Она несколько раз видела, как женщины делали это… нисколько не смущаясь. И им явно это нравилось. Если Тай этого хочет… Она опустила глаза и не смогла сдержать улыбки. Тонкие шёлковые штаны топорщились. Потянула их вниз, выпуская нахально восставший орган.
— Прямо сейчас? — хрипло спросил Тай, опираясь руками на стол. Его начало трясти от волнения, как только Мэй дотронулась до него.
— Разве ты не хочешь? — она опускается на колени и смотрит на него снизу вверх невинными глазами.
— А сама как думаешь?
Вместо ответа Мэй робко, почти целомудренно прикоснулась к потемневшей головке губами. Тай вцепился пальцами в стол, стискивая зубы. Несмотря на то, что Мэй была его женой, и он мог в любой момент воспользоваться (и пользовался) своим правом на ее тело, он все еще ощущал себя рядом с ней похотливым подростком. Воспламенялся и терял голову мгновенно. Это его и бесило, и радовало одновременно. Ему всегда нравился секс, но никогда он не был так от него зависим.
Кончик ее язычка пощекотал уздечку, с нажимом прошёлся по стволу, и Тай не смог удержать стона.
— Боги, — выдохнул он. — Я люблю тебя.
А Мэй от его искаженного страстью лица и зажмуренных глаз просто растаяла. Понимать, что она доставляет ему удовольствие, было так приятно! Больше не было никаких сомнений или страхов, она нежно облизывала его, посасывала, водила его членом по мягким губам, пыталась вобрать его как можно глубже. Тай запрокинул голову и тихо постанывал, вздрагивая. Смотреть на нее было невыносимо, ему так хотелось растянуть это невероятное удовольствие.
