Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Возвращаться сюда вечерами было мучительно, но Николай Федорович не позволял себе отговариваться делами и ночевать в конторе, хотя там и были оборудованы комнаты для сна и отдыха. Лгать Наталье, что с домом все хорошо, он мог, но оставлять ее одну, позорно, трусливо бежать – нет уж, до такой низости никогда бы не дошел.
Измученный, перепуганный, всеми силами старающийся не выказать своего страха, приходил Петровский вечерами в свою спальню, словно погружаясь в свой личный ад.
Впрочем, справедливости ради, началось это не сразу. В первое время он не замечал ничего особенного – дом как дом.
Да, Наташа постоянно жаловалась на царивший в комнатах холод, но Николай Федорович просил ее потерпеть, находил разумные объяснения: недавно выстроенный дом, толстые стены, необходимость протопить помещения.
Со временем, не сразу, но стал он понимать, что эти объяснения не выдерживают никакой критики…
Впрочем, Петровский вызвал мастеров, которые проверили систему отопления. Они подошли к делу со всей ответственностью, со всем тщанием, однако не нашли никаких поломок, совершенно никаких.
– Простите мне столь вольное сравнение, – сказал на прощание инженер, – но при том усердии, с каким здесь топят, вы и ваша супруга должны задыхаться от жары.
«А мы не можем согреться», – подумал Николай Федорович, сбитый с толку и не понимающий причин происходящего.
Впрочем, вскоре низкая температура в комнатах стала казаться ему меньшей из неприятностей.
Однажды, было это после исчезновения немца (ох, и попортила ему крови та ситуация!) Николай Федорович ужинал в одиночестве в маленькой столовой, которая как раз была предназначена не для парадных обедов, а для таких вот скромных тихих трапез.
Час был поздний – дело шло к полуночи. Наташа, конечно, уже спала, да и почти все слуги уже разошлись по комнатам, Антона Николай Федорович отпустил – у того был жар.
Погруженный в мысли о недавнем разговоре с управляющим банком, Николай Федорович ел, почти не замечая вкуса, и не сразу обратил внимание на витавший в воздухе странный запах.
Протянув руку к бокалу с вином, Петровский замер и сморщил нос. Пахло премерзко: то ли гниющими овощами, то ли мокрой землей, то ли застоявшейся болотной водой.
«Несвежее подали, негодяи?» – удивился он. Прежде такого не случалось.
Николай Федорович осторожно принюхался к содержимому тарелки, хотя это было излишне: на вкус все было в порядке, он ведь почти доел.
– Антон! – раздраженно позвал Петровский, но вспомнил, что камердинера здесь нет. Отшвырнув салфетку, отодвинул стул и направился к выходу из комнаты.
В коридоре смрад был заметно сильнее. Николай Федорович потянул носом, будто охотничий пес, и пошел на запах. Подумалось, что надо бы кликнуть кого-то из слуг – горничная, которая накрыла на стол и должна была убрать за ним столовую, находилась поблизости, достаточно позвонить. Да и управляющего разбудить можно.
Однако, думая об этом, Петровский так никого и не позвал. Шел к источнику запаха, как гончая по следу, не страшась, но удивляясь. Возле двери, ведущей в подвал, воняло уже невыносимо. Николай Федорович достал платок и прижал к носу.
«Черт знает что! Безобразие», – подумал он и, только дойдя до двери, вспомнил, что у него нет ключа. Хотел уже развернуться и идти обратно, чтобы поднять на ноги всех слуг, заставить объясниться, но тут заметил, что дверь приоткрыта.
Час от часу не легче! Еще и запереть забыли!
Чувствуя, как гнев вскипает в нем багровой волной, Николай Федорович толкнул ее и вошел внутрь. Перед ним были ступени, уводившие вниз, в темноту. На полке справа, под рукой, должна быть керосиновая лампа и спички. Нашарив их, Петровский зажег свет, стараясь при этом не вдыхать слишком глубоко.
Помещение озарилось неровным желтоватым светом. Стоя на площадке перед спуском, Николай Федорович вытянул руку вперед, чтобы осветить пространство перед собой, при этом не забывая плотно прижимать к носу и рту платок.
Толком ничего разглядеть не удавалось.
Хотя дом этот был выстроен совсем недавно, подвальные помещения остались от прежней постройки – больницы для бедных. Петровский со слов архитекторов и инженеров знал, что внизу множество ходов и переходов, есть спуски и коридоры, уводящие вглубь. То помещение, куда вела лестница, было, если можно так выразиться, лишь вершиной айсберга.
Изучить подземный лабиринт целиком пока руки не доходили, использовались лишь несколько комнат под винный погреб, хранилище для овощей, еще какие-то хозяйственные нужды. Спускаться сюда хозяину доводилось всего-то пару раз, и то при свете дня, а рядом всегда были люди. Сейчас же…
Николай Федорович считал себя здравомыслящим, рационалистичным, ничуть не суеверным человеком, но в тот момент, вглядываясь в темноту подвала, чувствовал, как под кожу заползает страх – глубинный, безрассудный, не поддающийся логике. Прогнать его не получалось, и лампа в руке дрогнула.
Ему показалось, что оттуда, снизу, кто-то смотрит на него, буравит взглядом. Запах («Может, картошка гниет?») усилился.
«Нет тут никого», – сердясь на невесть откуда взявшуюся впечатлительность, подумал Николай Федорович, и в этот момент заметил внизу движение.
Чей-то темный, горбатый, скрюченный силуэт быстро переместился из глубины подвала к самой лестнице. Еще немного – и существо (почему-то не поворачивался язык назвать это человеком) окажется в круге света, который разливала вокруг лампа. Оно стояло на границе света и тьмы, разглядеть его не получалось. Но если шагнет чуть правее – Петровский увидит его.
«Я не хочу!» – полыхнуло в груди.
Страх стал таким острым, что Николай Федорович ощутил его физически, как укол или удар ножом.
«Я не могу это увидеть, потому что…»
Додумать не удалось. Из темноты высунулась рука и взялась за перила.
Николай Федорович отшатнулся назад и издал тонкий, беспомощный, птичий крик. Рука была худая, коричневая, как у мумии, выше кисти прикрытая ветхими лохмотьями. Кожа, покрытая отвратительными пятнами, струпьями, местами отвалилась, обнажая кость. Теперь было понятно, откуда этот запах – его издавал разлагающийся труп!
Но трупы не восстают из могил! Почему же тогда…
Петровский не был бы настолько богат и успешен в делах, если бы не умел в критический момент принимать правильные решения. А в данном случае, если он желал сохранить здравый рассудок, решение могло быть лишь одно.
Уйти отсюда как можно скорее, а после постараться убедить себя, что ему почудилось. Что виной всему – игра теней, усталость, головокружение от неприятного запаха. Капуста гниет, ее, вроде бы, как раз квасили недавно. Конечно, так и есть!
Николай Федорович, более не мешкая и не размышляя, попятился и выскочил наружу, закрыл за собой дверь и быстрым шагом пошел прочь.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
