Он дотрагивался то до одной фигурки, то до другой, желтоватая кость мерцала под его пальцами. Он никогда не говорил, от кого или где получил это ожерелье, только то, что в нем были сказки времен минувших и еще не наступивших. Все на свете.
Джеми очень хотелось, чтобы он был сейчас рядом. Ей хотелось дотронуться до резной фигурки и повернуться спиной к Луне, ожидая, пока Дженна выйдет из своего холма, чтобы вновь поспорить с ней.
Как часто они спорили? Дюжину раз на дню? Сотню? Они не могли прийти к согласию ни по какому поводу.
— Вы очень похожи, — сказал им однажды Саламон. — И спорите сами с собой.
Теперь Дженна была мертва.
Джеми дошла до дому, вытерла слезы и, все еще всхлипывая, стала шарить в кармане в поисках ключа. Затем поднялась по ступенькам и открыла дверь. В квартире было душно. Воздух в комнате был спертым, словно в склепе, — казалось, она пустовала уже много дней.
Но ведь Джонни был здесь.
Она подошла к комоду и сняла с зеркала миниатюрную резную флейту.
Клик, клак.
Когда-то вместе с другими фигурками она позвякивала на шее у Бакки. Она повесила ее на шею, заправила под рубашку и посмотрела на свое отражение в зеркале.
Бакка утверждал, что они похожи как две капли воды.
Дженна время от времени делилась с Джеми своими тревогами по поводу кавалькады удачи, говорила о том, что им не всегда удается собраться, но ни словом не упомянула об опасности или о том, что собирается отправиться на поиски Саламона. С чего она собиралась начинать? Знала ли, где он обитает теперь?
Такие похожие и в то же время такие разные.
Джеми услышала скрип половицы и быстро обернулась, кровь застучала у нее в висках, но это всего-навсего была ее соседка, Энни Гамильтон. Джеми сделала глубокий вдох, чтобы успокоить сердцебиение.
— Привет, — сказала Энни. — Тут у твоей двери крутились какие-то парни. Я уж подумала, не вломились ли они в квартиру. У тебя ничего не пропало?
— Нет. Все... все нормально, — сказала она соседке. — Это мои друзья.
Энни переступила с ноги на ногу, и половица скрипнула вновь.
— Ты неважно выглядишь, — сказала она. — Может, тебе что-нибудь нужно?
Джеми помотала головой.
— Еще вечером заходил Грег. Просил тебя позвонить.
Грег.
Джеми вспомнила, что пропустила репетицию. Она забыла про все на свете, словно была в другом мире.
— Мне нужно идти, — внезапно произнесла она. Она выключила свет в комнате и закрыла дверь.
Энни встревоженно посмотрела на нее, но Джеми нечего было ей сказать. Она не считала Энни своей подругой. Пару разговоров на крыльце или посиделки поздно вечером после концерта на кухне. Ничего больше.
— Джеми...
Энни еще не успела договорить, а Джеми уже сбегала с лестницы, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Даже не обернувшись, она вылетела на залитую огнями Риде-стрит и, дойдя до конца дома, остановилась, чтобы перевести дух. Ее рука нащупала под рубашкой флейту.
«Что со мной не так?» — спросила она себя.
Но перед ней вновь возникло лицо Дженны. И Джеми поняла, что ее гнетет несостоявшаяся кавалькада. Растоптанная удача, лежавшая на лунной тропе, словно порванное ожерелье или словно смуглокожий, пухлый Бакка, распластанный в грязи...
Нет!
Он оглянулась, теперь уже не на шутку испугавшись.
«За все это время я ни разу не предложила сестре помощи, — подумала она. — Дженна тревожилась из-за кавалькады... Почему я ничего не сделала? Почему не была с ней рядом? Тогда Дженне не пришлось бы разыскивать Саламона. Она бы не погибла».
Яркий свет резал ей глаза, вновь затуманенные слезами. Она свернула с Риде на менее освещенную улицу, стараясь держаться в тени, но свет фонарей, хоть и не таких многочисленных, был все же слишком ярким. Теперь слезы свободно бежали по щекам. В голове теснились воспоминания, связанные друг с другом лунной лентой, которая и была дорогой удачи.
Было и что-то еще. Кто-то словно звал ее из тени, шептал, манил...
Раньше ей нравились громкие звуки, музыка в барах, яркий свет, смеющиеся друзья, танцы и свой саксофон. А теперь ей хотелось только тьмы и тишины. Но их-то и не было. Ее окружал город. Горящие окна домов казались ей глазами, заглядывающими в душу. Будто сама ночь следила за ней. Она ощутила притаившуюся в темноте опасность, заставившую Джеми ускорить шаг, а затем побежать.
Когда она остановилась, ее обступали университетские корпуса. Здесь было темно, но зрение сидх позволяло ей видеть все вокруг довольно отчетливо. Здесь было и гораздо тише. Внезапно она услышала шум и насторожилась. Наконец она разобралась в своих ощущениях: кто-то преследовал ее в ночи. За ней охотились.
Это было то, чего она опасалась.
Она медленно обернулась, по телу побежали мурашки. С противоположного конца газона на нее смотрела черная собака. Она была наполовину скрыта в тени здания, но Джеми видела ее сверкающие глаза, черный блестящий мех, ощущала резкий запах, слышала дыхание. Позади молча стояла фигура в коричневом плаще, лицо было скрыто капюшоном.
Теперь Джеми понимала, почему пошла одна. Она не могла быть храброй за двоих: за себя и за Джонни.
— Та же, — произнес незнакомец в плаще, словно повторяя ее собственные мысли, — и все же нет. Кто бы мог подумать, что вас будет двое?
Она хотела броситься на него, выцарапать глаза, разорвать горло, из которого так спокойно вылетали эти слова, но здравый смысл пересилил гнев. Как только собака сделала стойку, Джеми развернулась и с ловкостью фиана начала карабкаться по стене дома, цепляясь своей маленькой рукой за мельчайшие углубления и шероховатости, которые обыкновенный человек даже не разглядел бы. Она знала: ее преследует то же существо, что и сестру. Но Джеми не стала оглядываться, пока не добралась до крыши.
Человек в плаще стоял внизу и наблюдал за ней. Его собака, теперь больше похожая на обезьяну, лезла вслед за Джеми.
Она поняла, с кем имеет дело.
Это был гругаш, и он послал за ней в погоню свою тень. Ей было не совладать с таким волшебством. Ведь она была всего-навсего Пэк, да к тому же еще и слишком молодой.
Она посмотрела вниз, на преследующую ее тварь, стараясь припомнить, не говорил ли Бакка что-нибудь про таких существ, но в голову ничего не приходило.
— Ты ведь не сердишься, правда? — спросила Кейт.
— Конечно нет, — ответила Джеки. — Мы должны были сделать это давным-давно. Но ты же меня знаешь, я как старый скряга, вечно рассовываю все по углам, вдруг когда-нибудь понадобится. А в конце концов напрочь забываю, что с этим делать. — Она дотронулась до книги. — Как ею пользоваться?
