— Художники, следовавшие индусской и могольской традициям Индии, как эти, редко делали различия между прошлым и настоящим, — сказал он. — Во всяком случае, до тех пор, пока их не переучили новые британские хозяева.
Я пригляделась к другой картине АР, еще менее научной. Сад на бумаге, такой же великолепный, как те, что мы с Салли видели в Кью, изображал фрагмент могилы, почти скрытой под зелеными маками.
— В этом месте погребена любовь великого могола Джахангира, Hyp Джахан, — мягко сказал Бен, сбрасывая вдруг шутовскую маску, с которой не расставался весь день. — Женщина, пришедшая к власти благодаря пристрастию своего мужа к опиуму и которая прославилась не только как политик, но и как поэт.
— И это говорит тератолог, — заметил Джек.
Бен улыбнулся.
— Ну да, это дивная сказка. Вы знаете, что Hyp Джахан сама придумала надгробия себе и Джахангиру? И на своей могиле — той, что нарисовал этот художник, — она велела высечь эпитафию, которую написала себе сама. Мольба о безвестности. — И он медленно прочел стихи, будто сам сочинял их на ходу:
Пусть над могилой, что мой прах хранит,
Жасмин не зацветет, фонарь не возгорит,
Пусть пламя бледное, неровное свечи
Не осенит ее безмолвия в ночи,
И птицы певчие, что поутру звенят,
Не скажут миру: больше нет меня.
— Всегда имеет смысл написать свою собственную эпитафию, — сказал Джек.
Следуя за моим высоким родственником на обратном пути в офис Гершеля, я надеялась завязать что-то вроде личного разговора, но застать его наедине мне удалось, лишь когда он вышел на улицу покурить, а я присоединилась к нему. Моя хитрость, кажется, пришлась ему не по нраву. Еще меньше удовольствия он выразил, когда я принялась расспрашивать его о том, как он впервые заинтересовался опиумным маком. Прежде чем ответить, он потушил сигарету и взял следующую.
— Опиум имеет долгую историю в нашей семье, разве вы не знали? — Его напряженное лицо слегка расслабилось. — Особенно со стороны Флитвудов.
— Я смогу больше выяснить о Флитвудах в Индии? — быстро спросила я, чувствуя себя назойливым терьером, хватающим за пятки. — Я думала поехать сначала туда — в Калькутту то есть — и покопаться там в архивах, а потом подъехать к вам в Калимпонг. То есть если я решу присоединиться к экспедиции.
— Вам могут не понравиться те Флитвуды, которых вы откопаете.
— Что вы хотите сказать? — Меня-то как раз беспокоили Айронстоуны, семья Джозефа. Но я не могла сказать этого Джеку. — Многие люди интересуются своей семейной историей, какой бы она ни оказалась.
Он уронил сигарету на землю и аккуратно растер окурок ногой.
— Ваш отец ведь не испытывал такого интереса, не так ли? И сказать по правде, история всю жизнь угнетала меня, как других угнетает погода. — Он, казалось, издевался над моим восторгом. — Давайте, раскапывайте семейное древо Флитвудов, Клер, и вы найдете там опиум, опиум и еще раз опиум.
— Но разве это по-своему не увлекательно — торговля опиумом?
— Вы смотрите на это романтически. Возможно, спустя сотню лет люди будут думать то же самое о торговле героином.
— Нет, ну, героин и опиум — это не одно и то же.
— Да ну?
Джек сказан, что может сообщить мне все, что нужно знать об опиумных корнях, «корнях семьи Флитвудов. Сэкономлю ваше время». Он заявил, что знает эти факты как свои пять пальцев.
Факты: большинство тех художников, писателей и поэтов (не говоря уже о сельских жителях и проститутках), что сформировали наше романтическое представление о восемнадцатом и девятнадцатом веках, время от времени до одури накачивались наркотиками. В школьную программу включили их книги, но не их источник вдохновения.
Факты: по субботам среди болот Норфолка опийную настойку расхватывали на ура. В девятнадцатом веке все знали, что в субботу начнется веселье.
Факты: с Гражданской войны в Америке солдаты вернулась наркоманами, употреблявшими морфий, опийную настойку и опиум. Наркотики избавляли от поноса и не давали крови приливать к голове. В книгах по истории этого никогда не писали. Не писали и о лете 1971-го, когда военные медики подсчитали, что почти тридцать семь тысяч военнослужащих во Вьетнаме принимали героин. Настоящие лихие вояки. У тех, кто вернулся домой, в воспоминаниях о войне зияли черные дыры.
Помести дым опиума под микроскоп, сказал мне Джек. Это возможно. И ты найдешь Ксанаду.
— О чем вы? — спросила я. — Хотите сказать, ваш рассказ как-то связан с экспедицией?
— Я хочу сказать, мы все еще не уверены в том, что именно вызывало измеримое наслаждение у испытуемых Флитвуда — хлорофилл или опиаты. Мы не знаем, отчего прекратились исследования мака — из-за смерти Флитвуда в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году или по другой, более зловещей причине.
Сначала мне надо понять, что такое опиум, объяснил Джек.
— Забудьте обо всех этих мекониевых, серных и молочных кислотах, смеси Сахаров и белков. Настоящее значение имеют алкалоиды, вещества настолько сложные, что никто не может объяснить, почему их производят такие незамысловатые растения, как мак. Странные соединения, часто галлюциногенные, нередко токсичные. Присутствие в растениях алкалоидов остается загадкой. Кто-то считает, что они таким образом отпугивают животных и насекомых.
— Но некоторые насекомые способны усваивать высокотоксичные алкалоиды, — продолжал Джек, почти улыбаясь. — Возможно, насекомым даже нужны токсины, чтобы выжить. Такие вот сложные симбиотические отношения.
Отношения людей с алкалоидами определяются таким же симбиозом. Кофеин, никотин, хинин, стрихнин, мескалин, кодеин — этот список можно продолжать до бесконечности; с одной стороны польза, с другой — вред.
— И потом, этот любимец семьи Айронстоунов — морфин, из которого мы получаем героин. — Джек не дал мне возможности спросить, что он имел в виду. — Какие свойства морфин разделяет со всеми алкалоидами? Он содержит азот — и у него горький вкус. Изучите историю опиума, если желаете узнать побольше о нашей семейной истории, горькой истории. Вы увидите, что я не первый в роду, кто занимается маскировкой дурных запахов. Когда Ост-Индская компания нуждалась в посредниках для незаконной перевозки опиума в Китай — чтобы, как говорили владельцы, не «навлечь позор» на нее «участием в недозволенной торговле», — Флитвуды вызвались одними из первых. Ранняя форма отмывания денег. Настоящие работники прачечных, вот кто они были, эти предшественники торговцев оружием и фармацевтических компаний, позволяющих нашему правительству не пачкать руки.
С одной стороны кости, а с другой — наркотики. Таково было наше наследие, если верить Джеку.
20
Я смотрела, как летние поля юго-восточной Англии расстилаются за окном поезда, словно новое лоскутное одеяло на старой кровати; укрощенный пейзаж, где «зеленые участки» были только ресурсами для строительных компаний, где каждая дорога намекала на разделение собственности: это ваше дерево, а это мое. В той дикой местности, которую описывал Джек, нам придется мыться в холодной воде, неделями не менять одежду; мы будем подниматься из субтропических долин, заросших гигантскими папоротниками, пробираться сквозь десять тысяч футов рододендроновых зарослей на горные перевалы, где альпийские цветы уменьшились от недостатка кислорода, а потом вновь спускаться в умеренные луга, утопающие в яблонях, абрикосовых и ореховых деревьях. Каков он на запах, на вкус, этот высокогорный тонкий воздух?
