— И я могу какое-то время наблюдаться у вас? Ведь не обязательно вставать на учёт сразу?
Врач нахмурилась, но это единственное, что говорило о её эмоциях. Гинеколог, как и все люди вокруг, эмоционально закрывались от меня, словно я... какая-то другая. Лишь Счастье был искренним всегда.
— Да, вы можете не вставать на учёт, но если вам нужны пособия с места работы, рекомендую сделать это до срока в двадцать недель.
Я поспешно качнула головой. Пока ничего не требуется.
— И еще: вы можете наблюдаться у нас даже всю беременность. Анонимность со своей стороны мы гарантируем.
Выходила из клиники с тяжелым сердцем. Я снова потеряла ориентир. Еще несколько часов я знала, что хочу от жизни, куда мне надо двигаться, чтобы достичь целей, а сейчас... Вокруг меня будто лабиринт, но теперь от моего решения зависит не только моя судьба, но и судьба маленького человечка. Куда мне повернуть, чтобы потом не пожалеть о решении?
Лишь одно я понимала точно: никто не должен узнать о моем положении. Я буду скрывать как могу, пока не придумаю решение. Когда становится виден живот? На третьем-четвертом месяце? Значит, у меня столько времени, чтобы найти выход из сложившейся ситуации.
Сжала лямку сумочки, вздохнула и направилась по ступенькам вниз. День сегодня был чудесный, и мне захотелось немного прогуляться и подумать. Принять тот факт, что отныне моя жизнь перевернется вверх дном, предоставив Воскресенскому рычаг давления. И еще то, что теперь я не буду одна, у меня появится малыш. Семья.
А потом гуляя между магазинов с детскими вещами, я вспомнила про обручальное кольцо на тумбочке и... У меня есть запасной выход. Его предложение. Ведь мое "да" сразу аннулирует все подписанные контракты, разве нет?..
Два месяца спустя
Впервые за долгое время просыпаться по утрам было не в тягость. Я начала с улыбкой открывать глаза, позабыв обо всех ошибках прошлого, обо всех трагедиях и несправедливости. Перестала думать о том, чего хотят другие. О том, что должна кому-то. О том, чтобы играть по чьим-то правилам. Я перестала сама себя варить в мыслях, отравляющих моё существование.
Я стала свободной!
Да, так себе свобода в условиях действующего контракта Воскресенского, но лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Проснувшись этим утром, я не торопилась вылезать из своей постели, стараясь оттянуть минуты до стука в дверь Елизаветы Андреевны, экономки Дмитрия. Женщина была очень пунктуальной, и делала всё в точности по инструкциям, даже манерой своего поведения напоминая мне о существовании английских дворецких. С ней не перекинуться лишний раз и парой слов. Всегда такая отчуждённая и неприступная, как сирийская крепость Крак-де-Шевалье, которую никто так и не смог покорить.
Стоило только об этом подумать, как раздался тот самый стук.
— Виктория, время подъёма, — прозвучало с той стороны двери.
Улыбнулась.
— Доброе утро, Елизавета Андреевна, — громко поздоровалась я и выбралась из постели.
Женщина не ответила, да и знала я уже, что она направилась на кухню сервировать стол для моего очень правильного английского завтрака.
Умывшись и приведя себя в должный сотруднику цветочного магазина вид, я вышла из спальни, привычно бросив взгляд на фото в рамке, стоящем на комоде у двери.
Мальчишка так счастливо улыбающийся мне каждое утро, заряжал хорошим настроением на весь день. Ответная улыбка ему за эти два месяца стала сродни ритуалу, без которого жизнь словно теряла краски.
Возможно, такая же улыбка будет у моего малыша...
Покачав головой, дабы прогнать лишние мысли, вышла из спальни, подхватив сумочку и отправилась туда, где молча ожидали моего прибытия. В смысле, на кухню, где Елизавета Андреевна чувствовала себя молчаливой царицей, принимающей меня на банкет.
— Доброе утро, — еще раз поздоровалась, отмечая блеск в ее светлых глазах.
— Вы уже собрались? Помните, что сегодня меня не будет? Я оставлю ужин в холодильнике, пожалуйста, не забудьте поесть. Дмитрий Сергеевич тоже предупреждён, вечером у дома будет стоять машина с охраной, поэтому не пугайтесь.
Вздрогнула, услышав имя, но главное для себя всё же вычленила:
— Зачем охрана? Мы же и вдвоём неплохо справлялись? — задала удивлённый вопрос.
— Охрана не только для того, чтобы обеспечивать вашу безопасность, Виктория. — скупо улыбнулась она, что само по себе было редкостью — Вы же прекрасно понимаете, что я здесь нахожусь для того, чтобы контролировать каждый ваш шаг и следить за состоянием вашего здоровья.
Понимала. Всё это я прекрасно понимала, но отчего-то не хотела думать. Даже иллюзия свободы порой может быть прекрасна в своих проявлениях. И мне стоило благодарить Воскресенского, за то, что действительно дал время подумать и разложить в своей голове всё по полочкам. Но это ведь не может продлится вечно. Сколько времени он мне отвёл? И сколько у меня осталось до того момента, когда больше скрывать правду не получится? Я уже немного поправилась, но пока все в пределах нормы. Однако уже через месяц...
Кивнула ей. Охрана так охрана. Расправляясь с фруктовым овсяным блинчиком и апельсиновым соком, подумала о том, что не мешало бы сегодня прогуляться после работы по набережной. Подышать морским бризом было бы очень кстати, всё же проживание в этой местности очень благотворно влияет не только на нервы, но и на здоровье.
За два месяца я успела подобрать маленький город в глубинке, в котором смогу легко затеряться, план действий и даже расписание поездов, автобусов и карты. Только... Что-то меня держало. Крепко
приковывало цепью крепче чугуна.
Может, яркие голубые глаза, смотрящие на меня по ту сторону фотографии, и ослепительная улыбка мальчика с разбитым вдребезги детством?..
В последние дни у меня часто резко и беспричинно меняется настроение. Например, с утра и целый день у меня было отличное состояние, я с улыбкой работала и получала удовольствие от каждого мгновения, но вечером весь запал сдулся, и я осталась... одна. Снова вернулись не самые приятные мысли в голову, стали раздражать люди, цвет моего любимого платья, аромат духов. Мне казалось, что я будто выброшенная на сушу рыба, которая задыхается в чужой среде. И я тоже куда не пойду - лишняя, чужая, не в своей тарелке.
Еще, как назло, сегодня в огромном особняке я одна. Елизавета Андреевна ушла по делам, а Счастье забрали люди Воскресенского в ветеринарную клинику и вернется после процедур он завтра.
В единственный день, когда одиночество меня убивало, я осталась с ним один на один.
Немного поблуждав по дому, я пошла в свою комнату. Но и там не нашла покой. То подушка слишком твердая, то с одеялом жарко, а без него холодно, то еще чего.
— Ну сколько можно?! — прошипела я себе под нос, поднимаясь с постели. Мое нервное состояние нереально меня бесило. Решив, что пойду принимать ванну с душистыми маслами, я открыла шкаф и замерла...
