Тот выслушал его сосредоточенно, задумчиво теребя манжет сорочки, а когда Лоренцо договорил — еще некоторое время молчал, осознавая сказанное.
— Она не лицемерит вовсе, никогда, — наконец сообщил Фабио, когда последовательно вспомнил все, что она говорила и делала, все их разговоры и все, что между ними случилось. — По меньшей мере, насколько моего дара хватает это увидеть. Что-то скрывает, помимо имени и лица, я почти уверен в этом — но даже когда скрывает, ничуть не врет в переживаниях. Смущается, если чувствует смущение, пугается, если чувствует страх, любопытствует, если любопытно… Знаешь, у любого другого я бы за столько времени уже нашел тщательно скрываемые чувства, а у нее — ничего подобного. И это… совершенно удивительно, Лоренцо. Она не сознается мне, кто она такая, но при этом не боится влезть ко мне в дом и вверить мне все свои переживания, буде они у нее возникнут. И впрямь, как букет фиалок, подаренный важным для тебя человеком — дороже любых драгоценностей.
Лоренцо задумчиво сказал:
— Я почему-то подумал, что ведь она такая наверняка не одна, только мы их не видим… Привычно не верим тем, кто не носит масок в реальной жизни, потому что убеждены, что маски носят все. А им, наверное, тоже странно жить среди нас. Это как одаренные и неодаренные, только совсем по-другому. Все это дьявольски странно представлять.
— Слушай, но я ведь, выходит, прав, — неожиданно сообщил Фабио. — Это чудо, что я ее нашел. Точнее, что она решила довериться именно мне, невероятное везение. И не могу я ей дать просто так исчезнуть. В сущности, кому кроме тебя я могу доверять в этом клятом городе, да и в этом клятом герцогстве? Тебе да собственной экономке, Эстель такая же искренняя, и ворчит на всех, включая меня, тоже от всей души. А Чезаре мы потеряли.
Об вздохнули и не сговариваясь на минуту замолчали в память о друге. Потом Фабио продолжил свою мысль уже менее воодушевленно, скорее с печалью.
— Остальные врут, и я, к сожалению, об этом прекрасно осведомлен. Может, и не женился поэтому до сих пор… Крайне неприятно, знаешь ли, ощущать, что человек, с которым ты связал свою жизнь, постоянно говорит тебе вовсе не то, что думает, и думает о тебе вовсе не то, что говорит.
— Тебе действительно нужно ее найти. Вот задача, когда находиться она вовсе не хочет, — Лоренцо хлопнул ладонями по ручкам кресла, — Не представляю, как тебе помочь, но вот теперь, когда вижу, что она тебе и впрямь нужна, готов сделать все возможное и немного сверх того.
— Я тоже не представляю, но когда это мы с тобой не могли сочинить хороший план, если у нас есть цель? — ответил Фабио с улыбкой. — Спасибо тебе, у меня отличный друг. Который, к тому же, отличный лекарь: я себя чувствую заметно лучше после этого разговора.
Фабио вышел от Лоренцо в настроении весьма приподнятом: по меньшей мере, теперь стало понятно, что можно делать дальше, и это вселяло надежду и даже некоторую уверенность. А еще — Виолина пообещала ему второе свидание, и в том, что она сдержит слово, Фабио нисколько не сомневался. Так что он шел по улице, улыбаясь погожему дню и приятнейшим воспоминаниям о прошлой ночи, как вдруг его приятное расположение духа самым вероломным образом разбил вдребезги громкий оклик:
— Синьор делла Гауденцио.
Он узнал голос: тот принадлежал одному из подручных дона Витторио, имени которого Фабио не знал, потому что тот всегда назывался исключительно кличкой. Борода действительно был бородат, и это придавало ему вид весьма суровый, к тому же из-за нее он выглядел заметно старше Фабио, хотя на деле они были ровесниками. И теперь этот тип решительным шагом направлялся прямо к Фабио, и ничего хорошего тот от их встречи не ждал. Но бежать было бы глупо, к тому же, поговорив с Бородой, можно было наконец выяснить хоть какие-то подробности нападения на маскараде. Да и не будет же он нападать посреди широкой улицы в разгар дня, в самом деле. Так что Фабио мужественно остановился, приняв невозмутимый вид и дожидаясь контрабандиста — а в следующее мгновение удивленно округлил глаза, потому что от Бороды, подошедшего ближе, исходила прямо-таки волна искренних радости и благодарности.
— Как же хорошо, что я вас встретил, синьор делла Гауденцио, — воодушевленно воскликнул он. — Хоть смогу спасибо лично сказать.
— За что?.. — спросил Фабио, все еще пребывающий в крайнем изумлении, забыв даже поздороваться. А потом неуверенно предположил: — За лекаря? У вас что… какие-то серьезные проблемы со здоровьем стряслись?..
— Что вы, я в полном порядке. И совершенно счастлив, — продолжил буйно радоваться Борода. — Я вас не за синьора делла Ариосто благодарить хотел, а за дочку его. Только ведь благодаря вам с ней и смогли встретиться. Лучана замечательная девушка, лучшая на свете, я ей уже предложение сделал.
"С ума сойти, я не только переговорщик, но и сваха, оказывается" — ошалело подумал Фабио, прежде чем сказать Бороде полагающееся в таких случаях:
— Поздравляю от всей души и желаю вам счастья, — поскольку, судя по восторгу Бороды, его предложение было принято благосклонно.
Тот, впрочем, не собирался заставлять Фабио строить догадки и тут же продолжил делиться подробностями.
— Такая замечательная девушка, вы даже не представляете, синьор Фабио, а то сами бы женились и без приданого даже. Лучана пришла отцу помочь, я влюбился с первого взгляда и почти сразу жениться решил. К счастью, отец оказался не против, а то я боялся, что подозрительный тип, за такого не отдадут. Но против оказался дон Витторио, чуть меня не пришиб, что опять хорошего лекаря лишимся, тот же дочке на приданое работал, но синьора делла Ариосто сказал, что дал обещание и выполнит. Так что все хорошо, скоро свадьба.
"Да уж я бы вряд ли женился", — подумал Фабио, и у него перед глазами немедленно встал образ Виолины, так ярко, будто он увидел ее у Бороды за плечом воочию. Вот если бы найти ее, тогда… замечательная девушка, влюбился с первого взгляда… Фабио тряхнул головой, отгоняя совсем неуместные сейчас мысли, слегка рассеянно ответил:
— Очень за вас рад, — и тут же, вдруг вспомнив, для чего он вообще хотел завести этот разговор, поинтересовался, понизив голос: — А та история со стражниками… чем закончилась?..
— Так это Шило всех сдал, зараза, — Борода сердито сплюнул в сторону, — Не знаю, помните ли вы его, мелочь такая вертлявая, с черными глазами. Тощий совсем. А если и не помните, то и демоны с ним, с трусом таким. Его стража прижучила — и он слил всех моментом, зараза. Но когда мы его сами прижали — тоже раскололся моментом. Гнилой человечишко.
— Шило, значит… — задумчиво отозвался Фабио.
Раскололся, значит, моментом — и выходит, кто бы ни были те убийцы на маскараде, к дону Витторио они не имели ни малейшего отношения. Вот же пропасть. А он так и не сумел ни до одного из них добраться и вытрясти из них хоть каплю сведений. "Если не контрабандисты, то заговор", — осенился Фабио очевидной мыслью. Заговор, о котором он по-прежнему почти ничего не знал, и который до этой минуты полагал опасностью куда меньшей, нежели он оказался на деле. Значит, они знают об их с Чезаре расследовании?.. Откуда? Или не знают, но Фабио им настолько мешает, что его решили убрать. Но почему, зачем?..
