— Я хочу, чтобы ты поняла, моя любимая, что не должна приходить ко мне в спальню, как ты сделала это сегодня ночью, до тех пор, пока я не надену на твой палец обручальное кольцо.
Лалита беспечно улыбнулась.
— Наверное, это было не совсем правильно… и даже, наверное, неприлично, — сказала она, — но только я не жалею об этом. Если бы я не при шла сегодня к тебе… возможно, ты так никогда бы и не сказал, что… любишь меня.
В этом не было никакого сомнения, и лорд Хейвуд мог лишь по достоинству оценить ее чуткость в отношении его чувств.
— Рано или поздно, но это все равно бы произошло. Гроза, без сомнения, предоставила нам для этого прекрасный случай, но я уже давно мечтал поцеловать тебя, — признался он. — Сегодняшняя ночь просто ускорила наше объяснение.
— Ты… давно хотел… поцеловать меня?
— Ты так прелестна, моя любимая, что от этих мыслей мне было очень трудно удержаться.
— Тогда, пожалуйста… поцелуй меня еще раз. С этими словами она протянула к нему руки.
Лорд Хейвуд нагнулся к ней, быстро притянул ее к себе, крепко обнял и прижался губами к ее губам.
Поцелуй длился всего мгновение, а затем он быстро выпустил ее из объятий и поднялся на ноги.
— Теперь спи, любовь моя, — сказал он решительно. — А завтра, как только ты проснешься, мы начнем все готовить к нашей свадьбе. И до того, как священник обвенчает нас, я намерен вести себя так, чтобы не разочаровать твою матушку, если бы она была жива.
— Я уверена, что твоя мама знает, как… мы счастливы… и радуется за нас, — прошептала Налита, тронутая его словами. — Я знаю, что она…
хотела бы, чтобы я заботилась о тебе и… любила тебя.
— И также, чтобы я заботился о тебе.
Он наклонился и еще раз поцеловал ее так нежно, что у Лалиты защемило сердце. А затем он задул свечу.
— Спокойной ночи, моя восхитительная будущая женушка, — сказал он. — Надеюсь, что ты будешь думать обо мне.
— О ком же я еще могу думать? — нежно проворковала Лалита.
Она услышала, как закрылась дверь между их комнатами, и едва подавила в себе желание побежать вслед за ним и еще раз сказать, как сильно она его любит.
Но она знала, что он бы этого не одобрил, и решила, что будет вести себя так, как он этого ждет от нее.
Опустившись снова на подушки, Лалита лежала и счастливо улыбалась, заново переживая все волнующие события этого восхитительного вечера, начавшегося со страшной грозы. Она с восторгом вспоминала его поцелуи и вновь удивлялась тем необыкновенным чувствам, которые он пробудил в ней. И еще она думала о том изумительном, неправдоподобном счастье, которое так скоро ждет их обоих.
«Как же могло случиться, что мне так невероятно повезло и я встретила такого удивительного, великолепного мужчину?» — спрашивала она себя, все еще боясь поверить своему счастью.
Л элита обратилась к богу с благодарностью, и казалось, что слова, которые она шептала в темноте, молитвенно сложив руки, сами возникали в ее голове.
— Благодарю тебя, господи, — повторяла она снова и снова, — за то, что ты дал мне любовь… Благодарю тебя за то, что привел меня сюда… и позволил мне обрести счастье с таким удивительным, таким необыкновенным человеком…
На следующее утро Лалита поднялась с первыми лучами солнца. Она вся горела нетерпением и не хотела терять ни одной минуты, которую могла провести с лордом Хейвудом.
Интересно, думала она, скоро ли он поднимется. Быть может, то, что предыдущей ночью они легли спать так поздно, приведет к тому, что теперь он проспит дольше обычного.
Пока Лалита лежала, раздумывая над этим, она услышала, как тихо скрипнула дверь его комнаты и по коридору мимо ее спальни кто-то осторожно прошел. Значит, лорд Хейвуд уже поднялся.
Она быстро соскочила с кровати и принялась приводить себя в порядок. Хотя ей очень хотелось побыстрее спуститься вниз, ее женская природа все же взяла верх, и оттого, что ей хотелось как можно лучше выглядеть перед любимым человеком, она затратила на прическу и одевание гораздо больше времени, чем обычно.
Наконец она спустилась вниз, одетая в костюм для верховой езды, принадлежащий его матери.
Так как было слишком жарко, Лалита не стала надевать жакет и осталась в легкой белой блузке, отделанной кружевами. В этом костюме она выглядела еще более юной, будто только что покинула классную комнату.
Едва она вошла в столовую, как лорд Хейвуд поднялся ей навстречу. Ему показалось, что вместе с ней в комнату ворвалось утреннее солнце, залив все вокруг своим сияющим благодатным светом.
Лалита подбежала к нему. Ее сверкающие от счастья глаза излучали такую радость, что казались огромными и занимали почти все ее личико.
— Вы хорошо спали? — участливо спросил лорд Хейвуд.
— Я долго думала о… вас… до того, как уснула. Ее голос был едва слышен. Затем, уже громче, она спросила:
— Скажите… это все было на самом деле… прошлой ночью? Вы правда сказали мне, что… любите меня?
— Я люблю вас!
И им больше не нужно было ничего говорить. Любовь окутала их сверкающим плащом, сам воздух, казалось, был пропитан ею и дрожал от напряжения. И, хотя лорд Хейвуд даже не притронулся к ней, девушке казалось, что его руки крепко обнимают ее, а губы приникли к ее губам.
А затем в столовую вошел Картер с подносом, но от его присутствия чары не рассеялись.
Время от времени, забывая о еде, они замирали, глядя друг другу в глаза. И в эти мгновения им не нужны были слова, они все понимали и так.
После завтрака, когда лорд Хейвуд сказал Картеру о своем решении послать его в Лондон за специальным разрешением на брак, он понял по выражению лица молодого человека, что это не было для него сюрпризом.
— Мои поздравления, милорд, — сказал Кар тер, весело улыбаясь. — И если вы спросите меня, то это самое лучшее из всего того, что ваша светлость когда-нибудь делали. Мисс Лалита — как раз такая жена, которую я бы для вас выбрал, если б только вы спросили мое мнение.
Лорд Хейвуд рассмеялся. Такое мог заявить только Картер.
— Я очень рад, что она тебе по душе.
— Да еще как по душе, милорд, — ответил Картер. — И мисс Лалите больше не придется тревожиться за себя, куда ей деваться. Уж мы, верно, сумеем о ней позаботиться. С нами ей будет безопасно.
— Да, Картер, мы сумеем о ней позаботиться, — серьезно произнес лорд Хейвуд.
Когда Картер был уже готов отправиться в путь и лорд Хейвуд стал писать их имена, чтобы затем их занесли в документ, он обратился к Палите:
— Это выглядит совершенно нелепо, любовь моя, и никто бы этому ни за что не поверил, но я так до сих пор и не знаю, как тебя зовут.
