Книга Всплеск внезапной магии - Диана Уинн Джонс

Предварительные отчеты отрога Вычислителей прибыли ближе к обеду и несколько озадачили Главу. Выходило, что Арт очутился на распутье судьбы, и хотя распутье было совсем небольшое, а все варианты развития событий были маловероятны, построить удовлетворительный долгосрочный прогноз оказалось невозможно. Вычислители даже попытались сделать кое-какие предсказания, но они получились расплывчатыми. Два варианта развития событий приводили к катастрофе. Согласно одному из них, Арту предстояло пасть от рук девиц с ракеты, а второй сулил серьезные, далеко идущие перемены, но поскольку остальные одиннадцать прогнозов показывали, что девицы с ракеты не повлияют на положение дел, верховный брат Гамон списал два оставшихся в меньшинстве предсказания как маловероятные и поставил галочки против большинства других вариантов. Верховный глава просмотрел их и горячо поддержал выводы брата Гамона.

Что же касается краткосрочных прогнозов о будущем самих потерпевших крушение, все было еще непонятнее. Все предсказания были разные. Большинство уравновешивалось до полного нуля. Просматривая таблицы, Верховный глава видел любовь, успех и постоянство, сваленные в одну кучу со смертью, крахом и переменами, — и в больших, и в малых предсказаниях.

— Такое ощущение, что Силы Колеса спрашивают у нас: «Простите, а что вы хотели узнать?» — ехидно заметил он.

— Вот и мне так кажется, — кивнул брат Гамон. — Если взять за точку катастрофы аварию, которая случилась с ракетой, по всему получается, что их пребывание в Арте будет мирным и счастливым. Однако, прежде чем делать окончательные выводы, мне, конечно, нужно составить тщательные прогнозы на каждую из выживших.

— Это вы всегда успеете, — сказал Верховный глава. — А пока — для уточнения гороскопа — поищите все близкие аналоги миров Постулата, а если они не подойдут, попробуйте аналоги нашего. Или то, или другое. Сообщите мне, как только найдете соответствие.

Иномирье и все его аналоги он сразу отмел. Флэн и Сандра очень уж очевидно лгали. В общем, брат Гамон ушел от Главы заметно обнадеженный: оба были уверены, что родную вселенную потерпевших крушение удастся установить всего за день-другой. К тому же, судя по первым прогнозам, эти женщины не сулили Арту ничего дурного. Стоило сравнить эти расчеты с явными указаниями на грядущую катастрофу перед визитом Владычиц Литы, и сразу становилось ясно, что опасаться нечего. Поразмыслив, Глава отдал распоряжение ослабить надзор над гостьями. Завтра утром он еще раз с ними побеседует.

Покончив с этим, он вернулся к предварительному отчету Эдварда по вскрытию мертвых тел, найденных на борту ракеты. Пока что Эдвард ничего не понимал. Похоже, все они умерли от острой сердечной недостаточности, безо всяких признаков насилия и практически одновременно. Эдвард предполагал, что моментом смерти стал тот миг, когда ракета достигла рубежей Арта и преодолела первые защитные чары. Но почему смерть настигла не всех, Эдвард выяснить не сумел.

Решение Верховного главы донесли до потерпевших крушение вместе с отвратительным обедом. Два юных мага притащили большое блюдо с грудой пассета с какими-то не вполне понятными темными комочками, источающей ароматы разваренных овощей. Пока они водружали эту неаппетитную груду на единственный стол, маг более высокого ранга, приставленный присматривать над младшими, стоял и постукивал по сапогам тростью — то ли офицерским жезлом, то ли волшебной палочкой, этого гостьи не понимали, — и глядел в одну точку у них над головами.

— Надзор над вами ослаблен, — провозгласил он. — За вами больше не будут наблюдать круглосуточно, и вы можете свободно ходить по цитадели — в разумных пределах. Если вы нарушите границы дозволенного, вам скажут. И постарайтесь не мешать магам работать.

С этими словами он взмахнул тростью, подав знак юным магам, и увел их, нацелившись кончиком трости им в спину. Как будто юношей отконвоировали прочь под дулом пистолета.

Когда завеса при входе задвинулась, в зале поднялась буря эмоций: все подозревали, что это объявление — уловка, чтобы развязать им язык, и брезгливо морщились при виде обеда.

— Хорошо, можем обсудить еду, — сказала Флэн. — Что это за жуткие черные штучки?

— Горелое мясо, — предположила Сандра.

Хелен протянула узкую руку и осторожно взяла кусочек двумя пальцами.

— Ой, не надо! — ужаснулась Зилла. — Вдруг это слизняк?

За это Джуди поглядела на нее испуганно, а Роз — укоризненно.

— Может, на вкус и ничего, — сказала Роз. — Ну как, Хелен?

— По-моему, мясо сначала сожгли, а потом размочили до мягкости, — проговорила Хелен. — Может, тут так принято готовить.

Все с трудом заставили себя проглотить хотя бы немного, а Маркус вообще отказался есть, хотя Зилла подозревала, что он все утро лопал бутерброды с вареньем.

— Бяка фу! — закричал он и швырнул горсть черных катышков в другой конец комнаты, тем более что Флэн судорожно расхохоталась.

— Маркус верно подметил, — сказала она. — Попа-какаша на завтрак, бяка фу на обед. У тебя, Зилла, настоящий мастер слова растет. — Да, она сама злилась на Зиллу, но все равно Роз не имела права так ее шпынять. Флэн рассчитывала, что ясно дала это понять, и спросила: — Ну как, Роз? Проверим, действительно ли нам разрешили бродить где вздумается?

— Согласна, — ответила Роз.

И они вдвоем удалились, не сказав больше ни слова. Волшебные завесы при входе послушно раздвинулись, пропуская их, и никакие маги не пришли, чтобы их остановить или навязаться в сопровождающие.

— Похоже, этот маг не шутил, — удивленно проговорила Сандра. — А тогда я знаю, что надо сделать. Пойду найду, где у них кухня, и вгоню им ума куда следует.

— Я с тобой, — робко предложила Хелен. — Давай отнесем туда блюдо. Будет предлог.

Сандра решила, что это прекрасная мысль. Они вдвоем подняли большое блюдо и ушли — из почти нетронутой груды во все стороны торчали вилки, а горстка комочков, которые выковырял и разбросал Маркус, теперь лежала сверху. В итоге Зилла осталась с Джуди и Маркусом. Две контуженные, подумала Зилла, глядя на Джуди — та сидела у стены очень-очень прямо. Глаза Джуди время от времени наполнялись слезами. В остальном на ее слегка клоунском личике не было никакого выражения. Будто печальный Пьеро. Зилле плакать не хотелось. В душе у нее была отстраненная пустота, легкая и лихорадочная, — Зилла всегда считала, что такое ощущение бывает после лоботомии. Просто она никак не могла привыкнуть к мысли, что больше не тоскует по Марку. Когда она прибыла сюда, ей стало ясно, что надеяться больше не на что, и тоске пришел конец. Только, как ни странно, легче от этого не стало.