Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Мака посмотрела, посмотрела и ушла в свою комнату.
Она, конечно, могла шугануть всю эту компанию. Выставить за дверь. Но не захотела унижать Мику. Пусть изображает хозяина жизни. От Маки не убудет. Да и женщина не противная. Милая. Только у нее ничего не получится. Эту Марью-красу надо содержать, а если она не одна, а с ребенком, что вполне возможно, то надо содержать и ребенка. И нравиться этому ребенку, и быть с ним справедливым. Воспитывать. А зачем? Мике гораздо комфортнее сидеть в кресле и трясти тапком. У него свои две дочери. А он способен любить только свое. Любить свое и ничего не делать.
Так оно и вышло. Марья Ивановна растворилась в пространстве вместе со своими жемчужинами. Вместо нее появилась новая. По телефону. У новой был явно еврейский акцент и характерное картавое «р». Мака прозвала ее Сара Моисеевна.
Эта Сара Моисеевна ей тоже нравилась. Тактичная, умная. Не нарывается. Скромно спросит:
– Можно Михаила Евгеньевича?
– Его нет, – ответит Мака. – Что передать?
– Передайте, что звонили с работы.
– Хорошо, передам.
Мака опускала трубку, входила в комнату и сообщала мужу:
– Звонила Сара Моисеевна.
Мика не комментировал. Он не поддерживал эти темы. Не хотел свидетельствовать против себя.
А может, и не было никаких Сары Моисеевны и Марьи Ивановны. Просто ревность стареющей Маки. И в самом деле: если она его не обнимает, то ведь кто-то должен это делать.
Единственная союзница Маки – Микина лень. Лень придавливает Мику к креслу, ставит его на якорь, лишает маневренности.
Не был бы Мика ленивый, давно бы сбежал.
Зазвонил телефон. Мака любила потрындеть по телефону. С подругами.
Жаловалась на жизнь. На Мику.
– Не парься, – утешали подруги. – Он тебя не бросит. Он – порядочный.
– Шляется – и порядочный? А кто тогда непорядочный?
– Тот, кто предает. Мика – не предатель, как все остальные. Посмотри вокруг себя…
И в самом деле. Никто не сохранил первый брак. Все разошлись по нескольку раз.
Последнее время вообще мода пошла: мужики после сорока бросают своих жен после сорока и женятся на ровесницах своих дочерей.
В Америке – хороший закон: раздевает такого мужика догола. Хочешь трахаться – становишься бедным. А у нас в России ничего не меняется. Предал – и пошел дальше.
– А какой толк от Мики? – вопрошает Мака.
– Он тебя похоронит, – утешают подруги.
– А не все равно, КТО похоронит?
– Не все равно. Это – самое главное. Итог.
Мака решила переночевать в Москве, чтобы не возвращаться в пробках.
Пробки – реалии последних лет. О чем это говорит? Выросло благосостояние трудящихся. Почти у каждого в семье – машина. А то и две.
Мака заглянула в холодильник. Блинчики «Морозко», яйца, три помидора и три яблока.
Мака вспомнила про пирожки, вытащила их из сумки, сунула в холодильник.
Три пирожка разогрела в микроволновой печи. Подала Мике.
Он стал есть, опустив голову, лбом вперед и походил на ребенка в казенном доме, к которому приехала мама на родительский день.
– Не понимаю, почему ты не хочешь жить за городом? Там воздух. Домработница. Ел бы по-человечески. Гулял по живописным окрестностям…
– У меня друзья.
– Значит, у тебя друзья, а я должна пахать, как папа Карло?
– У попа была собака, – отозвался Мика и включил телевизор.
По телевизору передавали «Новости». Мика интересовался текущим моментом. Нога на ноге. Губа на губе. В стране жулик на жулике.
Мака поднялась и пошла к соседке. Унесла раздражение из дома.
Соседка – учительница французского, зарабатывала тем, что пекла торты на заказ. Она придавала тортам нужную форму. Оставались обрезки.
Сели пить чай с обрезками. Они были пропитаны растопленной шоколадной крошкой и ликером.
– Песня… – произнесла Мака. У нее было два слова на все случаи жизни: «песня» и «ссуки»… «Песня» – одобрение. «Ссуки» – возмущение. Два слова. Очень удобно.
– Коман са ва? – спросила соседка по-французски.
– Хочу развестись, – поделилась Мака.
– С кем? – не поняла соседка.
– С мужем.
– Молодую завел? – догадалась соседка.
– Никого он не завел.
– Ты молодого нашла?
– Никого я не нашла. Еще чего.
– Тогда в чем дело?
– Молодой, молодая, – передразнила Мака. – А старые что, не живут?
– Старые доживают, – заметила соседка. – Надо было раньше думать.
– Раньше? Но когда? Дети росли. Им был нужен отец.
– А сейчас не нужен?
– И сейчас нужен, – сказала Мака.
Дочери любили отца и мать по-разному. Умом – мать, от нее больше помощи и поддержки. А сердцем – отца. Между ними пролегала та наивная и нерассуждающая любовь, которая бывает только между близкими людьми.
– Кровь – не вода, – задумчиво проговорила Мака. – Внуки родятся, им понадобится родной дед.
– Я всегда тебе завидовала, – созналась соседка. – Твой муж – красивый, порядочный, сдержанный. Таких сейчас нет. Таких надо в Красную книгу заносить.
– Но я росла, а он нет.
– А кто обеспечивал твой рост? Кто работал по тылу? На фронте громкие победы, а тыл в тени. Твой муж – скромный человек.
Мака переела сладкого. Желудок давил на диафрагму.
– Ладно. Я пойду. – Она поднялась.
– Передай привет Михаилу Евгеньевичу, – велела соседка.
– А кто это, Михаил Евгеньевич? – не поняла Мака.
– Ну, Мика… Кличку какую-то придумали хорошему человеку.
Мака вернулась в свою квартиру.
Мика смотрел «Вести» по второй программе. Нога на ноге. Губа на губе. Лицо такое, как будто он его отлежал и оно онемело.
– Ты тут сдохнешь, никто не узнает, – проговорила Мака.
– Узнают, – не обиделся Мика.
– Но все-таки, почему ты не хочешь переехать на дачу?
– Ты ведь тоже не хочешь…
Мака растерялась. На даче действительно надо что-то делать. Хотя бы дорожки подмести. А он будет сидеть – губа на губе…
По телевизору шла какая-то хрень.
За окном – городской шум. Если открыть форточку, шум усилится. А если сидеть при закрытой – душно.
– Отвези меня на дачу, – велела Мака. Она вдруг передумала оставаться.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
