Виктор ВержбицкийПопа… Моя бедная многострадальная попа!.. В который раз в нее кололи жгучие уколы, как и моим соседям по палате. С другой стороны, все могло быть гораздо хуже, не наткнись мы с полицией друг на друга несколько ночей назад. Мои травмы оформили как несчастный случай при ДТП. Еще и кровь на алкоголь заставили сдавать, а он там конечно же был, пусть и в небольшой дозе. От претензий отказалась, что уж теперь…
Преступников задержали тогда же, хотя дело о похищении на них так и не завели, – ничего ведь теперь не докажешь, но уверили, что тех молодчиков давно выслеживали по другим делам. Как сказал приходивший лейтенант, «если бы не подозрения, то вам бы повезло меньше».
Перелом двух ребер с повреждением левого легкого, огромный синяк во все бедро и сотрясение мозга, помимо раны на шее от пули по касательной, – везение сомнительное. Да и телефон жаль, что разлетелся на мелкие осколки и остался лежать на асфальте. Я даже позвонить никому не могла! Все номера телефонов остались на симке, а на память я не помнила ни один. Без паспорта, без денег, в незнакомом районе, в городской больнице… По меркам местных я была почти бомжом. Лейтенант обещал поискать родных, но отчего-то его хмурой небритой улыбке я совсем не верила.
За несколько дней из умирающего лебедя я превратилась во вполне себе хмурое, немытое, но очень даже живое чудовище. И даже подружилась с соседкой по палате, которая любезно помогала мне по мелочам. Толком вставать мне пока не удавалось из-за головокружения и слабости, да и спала я полусидя, боясь задеть трубку из груди после операции. Поэтому поход в общий туалет в конце длиннющего коридора казался подвигом, на который я вчера отважилась с опаской. Но сегодня… Сегодня я молодец, даже на физиопроцедуры сама пошла!
Вернувшись в палату, я застыла в дверях. Соседка болтала в коридоре по телефону, еще две женщины с переломами ног просто спали. А на чистенькой перестеленной кровати (едва упросила санитарку!) сидели моя заплаканная мама и серый, осунувшийся Максим.
– Кого оплакиваем? – спросила тихонько с подозрением в голосе.
Мне, конечно, не сладко, и я едва сдерживала слезы радости, но похоронные лица настораживали.
– Катя?.. – обернулась мама, вставая. – Доченька, ты жива!..
– Не дождетесь… – прохрипела я, распахнув глаза и утопая в мамочкиных объятиях.
На Макса было жалко смотреть, и было в этом некоторое удовольствие. Ведь если бы не его рвение, если бы не этот маскарад отношений… Но уже в следующую минуту меня в четыре руки упаковали в одеяло на кровати, вручили домашний компот, яблоко, цветы и продемонстрировали целую сумку вещей первой необходимости.
А я все-таки расплакалась. За несколько дней выживания я начала привыкать к суровой действительности, и любовь близких снесла этот барьер от мира, словно разбушевавшаяся речка дамбу. Они ведь такие теплые, родные, любимые, эти люди!.. Врач говорил, надо делать дыхательную гимнастику, чтобы легкое расправилось. Угу… Уже делаю…
– А я тебе говорила, что тетка наврала, что Катюшку в морг увезли! – увещевала мама Макса.
В морг? Да, юмор у нее специфический. Но именно она поддерживала меня несколько дней, когда я беззвучно плакала от боли и страха. Именно ее мрачноватые шуточки не дали мне впасть в отчаяние и заставили верить в лучшее, несмотря ни на что.
– А ты и рад верить, да? – хихикнула сквозь слезы, ощущая горячие поцелуи на сжатых в мужском кулаке пальчиках моей руки.
– Глупостей не говори, – с угрозой прохрипел Макс, уничтожая взглядом нас с мамой. – Я тебя искал с той самой ночи, всех знакомых на уши поднял!.. А тебя соседка видела, только полицию вызвать побоялась.
Что ж, на соседей надежды мало. Зато соседка рассказала, что случилось, описав в деталях увиденное. Максиму быстро удалось изловить шпица, и с приездом полиции появился и Чиграков. А ведь в тот момент, когда я уже сбежала, они уже были рядом! С деньгами и скрытыми камерами на одежде!.. Только улицы перепутали и блуждали в соседнем районе. Разминулись во времени, а потом лишь через пару суток узнали, куда меня увезли.
