– В смысле?
– Скрытно вывезти ребенка из страны под силу только организованной группе похитителей. Лишь у них есть соответствующие ресурсы и возможности. Преступнику-одиночке это не по зубам. Однако подобные банды оставляют множество следов. Полиция получает сведения по своим каналам, через информаторов или доносчиков. Данных не всегда достаточно, чтобы найти украденного ребенка, но они поступают. В нашем же случае – ничего. Полный ноль. Конечно, банду исключать полностью нельзя, но из своего опыта я могу утверждать, что это сомнительно. Таким образом, мы приходим к выводу, что Анну вряд ли увезли далеко.
– То есть она – в Великобритании?
– Весьма вероятно. Более того, есть шанс, что она где-то тут рядом. Есть в этом деле что-то такое… Такое местное. – Уинн помолчала. – Вот почему мы так стремимся встретиться с Джимом Крауном. Мы не смогли обнаружить ни единого его следа. Это тоже очень необычно.
– А что Эдна?
– Ничего. Передала нам записку, которую он оставил ей перед тем, как уйти. Там он сообщает о романе и желании начать новую жизнь. Эдна заявила, что запретила ему впредь связываться с ней или Брайаном, и он, видимо, послушался. Говорит, что в этом он весь: во главу угла ставит исключительно собственные интересы.
– Но ведь была еще та учительница! У нее наверняка имеются родственники и друзья.
– Ее родители умерли несколько лет назад. Мы опросили ее коллег, но никто ничего о ней не знает. Они предполагают, что она решила начать все с чистого листа. Странно, конечно, но… Все это случилось много лет назад. Нам пригодится любая информация, которой вы располагаете.
– Я больше ничего не знаю, – ответила Джулия. – Мне жаль, но я ничем не могу вам помочь.
– Поговорите с вашим мужем. И со свекровью.
Джулия едва не расхохоталась. Чтобы Эдна с ней чем-нибудь поделилась? Бред. Однако она сдержалась и пообещала попытаться.
– А чем вы теперь займетесь? – спросила она. – Что собираетесь предпринять?
– Мы на некоторое время сосредоточимся на кое-чем ином.
– Это в каком смысле?
– Возобновим обходы домов. Заново побеседуем с сотрудниками школы, с родителями одноклассников Анны, вашими родственниками. Короче, со всеми, кто мог общаться с вашей дочерью.
– Но ведь вы уже все это делали!
– Делали, но хотим повторить. Однако на сей раз будем просить разрешения осматривать дворы и дома. Если кто-то откажется, значит, ему есть что скрывать.
Джулия выглянула в окно, проверяя, не убрались ли репортеры. Вдруг все уже закончилось? Но об этом она не решалась даже мечтать.
– Великолепно, – произнесла вслух Джулия. – Просто потрясающе.
Глава 8
День шестой
1
Вчера они заявились.
Полицейские. Пришли вечером, когда мы только что вернулись с работы и были наиболее уязвимы.
Раздался стук в дверь, мы открыли, а там – они. Инспекторша и два полицейских. Констебли – так, кажется, их называют. Если, конечно, они были констеблями.
Инспекторша сразу принялась трепаться. Видно, что назубок выучила свою речь. Обычное бла-бла-бла: «Наши искренние извинения… Рутинная проверка… Ничего, если мы походим тут немного?.. Нет-нет, никаких подозрений, но, сами понимаете, в делах подобного… камня на камне, лишь бы найти девочку».
Мы сами не видели девочку с обеда. Что, если она проснулась и плачет? Можно, конечно, было отказать и отправить их за ордером, но это возбудило бы подозрения. Они бы решили, что нам есть что скрывать. И вернулись бы. Уже с ордером и стремлением перевернуть тут все вверх дном.
Поэтому мы их впустили. Пошли на такой риск. Доверились себе и своей великолепной способности подготовиться ко всему, в том числе – и к подобному.
«Нет проблем, входите, прошу, – так мы ответили. – Я только-только с работы, сейчас чайник на плиту поставлю. От моей работы такая жажда просыпается, знаете ли. Может, тоже чашечку?»
Мы намеревались их чуточку притормозить. Задержать на кухне хоть на несколько минут. С тем чтобы был шанс улизнуть под благовидным предлогом. Например: «Тысяча извинений, пойду только переоденусь». Улизнуть и проверить, как там наша девочка. Если проснулась, пришлось бы как-нибудь выпроваживать их. Пока бы они получали свой ордер, мы бы избавились от девочки.
Слава Господу, пока еще дом англичанина – его крепость.
Не выгорело. Они отказались от чая.
«Вы очень любезны, но, увы, дела не ждут. Нам еще столько домов обходить в округе».
«О'кей, – сказали мы. – Вы не будете против, если я все-таки почаевничаю?»
Нам требовалось чем-то занять свои руки. Не то чтобы мы проявляли нервозность – железный самоконтроль выгодно отличает нас от прочих, но нашим рукам требовалось действие. Движение рассеивает нервную энергию.
Двигаться, но не суетиться. Иначе бы мы себя выдали.
Осмотр занял у них кучу времени. Мы слышали их, топот по лестницам, на чердаке, в гараже. Они обошли газон, заглянули в сарай, прогулялись по саду.
И ничего не нашли. Девочки там никогда не было. Она была только в двух местах: в соседском гараже, который они не осматривали, и в нашем тайнике.
Это очень хороший тайник. Он сотни лет вводил людей в заблуждение и, как мы подозреваем, будет вводить еще столько же.
При условии, если девочка продолжит молчать.
Это обстоятельство приводило нас в ярость. В любой момент она могла проснуться, и мы ничего не могли с этим поделать. Но мы ничего не предпринимали, даже пока полицейские лазили по саду. Не могли рисковать тем, что кто-нибудь из них опять сунется в дом и застукает нас.
Они заходили в комнату, в которой находится девочка. Она лежала там, в трех футах от них.
Три фута. Тридцать шесть дюймов, отделяющих победу от поражения.
Куда ближе, чем мы сами, и ближе даже, чем нам бы хотелось.
Потом они оттуда вышли. Отправились обыскивать другую комнату.
Вскоре все закончилось. Инспектор нас поблагодарила.
«Ваши соседи что, в отъезде?» – спросила она.
Мы кивнули.
«Кажется, за границу подались. Или в Шотландию, вроде бы упоминали о Хайленде. Мы мало общаемся».
«Хмм… – протянула она. – Ну, что же, спасибо за сотрудничество. Еще раз извините за беспокойство».
«Ну, что вы, – ответили мы. – Какое там беспокойство. Всегда к вашим услугам. Такая трагедия…»
И они ушли, так и не узнав, как близки были к цели. Двадцать минут спустя девочка начала приходить в себя, заворочалась, забормотала.
