– Как понимаю, потому ты больше и не заводила амуры с философами? – расхохоталась Глория.
– Я этого не утверждала! Рассказать тебе, как мы с одним недоделанным философом такое утворили – прямо в машине, пока скучали в пробке на Эштон-стрит…
– Не стоит! – Голос Глории вновь посуровел. – Это твоя личная жизнь, Ти. Не думай, я не осуждаю. Просто у меня свои критерии – что можно, чего не стоит, а чего – нельзя…
– Знаю, дурочка. – Ти удовлетворенно отодвинула пустое блюдо. – За то, должно быть, и люблю тебя. За то, что мы такие разные. Тот философ все толковал мне о слиянии противоположностей в какое-то там целое… Не знаю, что он имел в виду, но слияние было ничего так… А в конце концов я его все-таки укусила, когда ему вздумалось порассуждать о каком-то там императиве во время… Сказать, за что укусила?
– За кантовский императив, я же поняла.
Ти расхохоталась и потянулась к хот-догам.
– Ладно, проехали. Слушай, малиновый флип очень даже ничего, да? Или у твоей бабушки лучше?
– Моя бабушка вообще не умеет готовить… Зато умеет хорошо разбираться в людях.
Ти пронзительным взглядом впилась в задумчивое лицо подруги.
– Гло…
– Я вся внимание.
– Гло, ты только не обижайся…
– А ты язычок не распускай.
– Мне не терпится спросить…
– Валяй.
– Гло, неужели твой избранник за все время не сделал ни одной попытки сблизиться?
– Понимаешь, Ти, он какой-то чересчур тихий. – Аспирантка вздохнула, как первокурсница перед экзаменом. – Слишком робкий для мужчины своего возраста.
– Да, явно не студент.
– Скорей всего, тоже аспирант.
– Может, он того?.. – Ти сделала легкое движение пальцем у виска.
– Не поняла…
Тон Глории снова обрел строгость.
Тина Маквелл произнесла мягко и вкрадчиво:
– Э-э-э… Я в смысле: может, он чуточку инфантильный или чересчур застенчивый…
– Скорей всего, не может набраться мужества для решающего шага.
Подруга одобрительно закивала:
– Да, такое бывает, я слышала. По крайней мере, терпеливо сидит рядом целый день, а это тоже своего рода многозначительный поступок.
Глория вздохнула, уставилась на собеседницу, не видя ее лица, забыв ложечку в полупустом бокале:
– Я чувствую каждый его флюид… Понимаешь, каждый. Я явно ему небезразлична…
– Похоже, – поддакнула Тина с видом опытной наперсницы.
– А какие он взгляды изредка бросает на меня… – Глория зажмурилась. – Ты даже представить не можешь.
– Нет, Гло, почему мне всегда доставались тупые самцы, жаждущие соития, а у тебя как в старинном романе: взгляды, молчание, вздохи…
Глория допила гранатовый сок и озабоченно взглянула на упорно молчавший мобильник:
– Интересно, как там у Анфан Террибля в Париже развивается роман?
– Французские поцелуи – самые лучшие поцелуи в мире, ну и, конечно, знаменитый французский минет.
– Ти, только не развивай эту тему, пожалуйста.
– Ладно, тогда давай поговорим еще о твоем тихоне.
– Главное, чтобы, когда я вернусь, он был на месте.
– Да никуда твой красавчик не денется!
Расправившись с очередным хот-догом, Тина с наслаждением посасывала темно-красный напиток из запотевшего высокого бокала.
– Никуда!
– А чего волноваться и переживать? – спокойно улыбнулась Глория Дюбуа. – Гранд Маман говорит: в таких случаях первое дело – не суетиться. Пусть это станет для него небольшим испытанием. Если дождется моего возвращения в зал – значит, по-настоящему влюблен. А если его там не окажется – стало быть, и печалиться не о ком.
– Хороший мы ему тест устроили? – Тина довольно хихикнула и поглядела на часы. – А он даже не подозревает об этом.
– Кстати, дорогуша, ты чего в библиотеку-то притащилась, а? Сознавайся! Пошпионить малость за лучшей подругой?
– Представь себе, нет!
Тина изобразила недовольство.
– Я здесь по заданию собственного жениха.
– Брауна?
– Кого еще… Не думаешь же ты, что я раз в сутки меняю свои брачные намерения.
– Извини, вырвалось.
– Проехали.
– Твой жених попросил взять для него какой-нибудь кровавый детектив?
– Нет, ему зачем-то срочно понадобилась его племянница.
– Ну так иди ищи, – встрепенулась Глория. – Нечего рассиживаться.
– Чует мое сердце: вляпается девка во что-то нехорошее.
– Знаешь что – возьмись-ка за ее воспитание.
– Вообще-то я терпеть не могу нянчиться. Но, боюсь, придется. Брауну с ней одному не справиться.
И как только Тина Маквелл удалилась выполнять странное поручение жениха, у Глории ожил мобильник…
10. Изнасилованная личность
Антракт в Гранд-опера произошел точно по графику, и это нисколько не удивило Глорию Дюбуа, но вот диалог с матерью вызвал настоящий шок.
– Бэби, только прошу об одном: не перебивай меня, пожалуйста.
– Не буду.
– И выслушай то, что я хочу сказать.
– Без проблем.
– И прими это не как мою очередную злую шуточку, а как истину, пусть и страшную.
– Ма, можно без драматических предисловий?
– Постараюсь.
– Ты же знаешь, я девочка умная – все пойму правильно.
– Надеюсь.
– Итак, я вся внимание.
– Понимаешь, в начале антракта голландец признался мне…
– В любви?
– Гло, мы же договорились.
– Ах, да.
– Нет. Признался, что у него проблемы на сексуальной почве.
Дочь не выдержала и вставила наводящий вопрос:
– Председатель – импотент?
– Хуже.
– Это как?
– Понимаешь, у меня было не меньше сотни мужчин, а у него, бедняжки, – ни одной, представь, ни одной женщины!
– Голубой?
– Нет, бэби, – его ничего не интересовало в жизни, кроме тюльпанов и танцев.
– И он раскрыл истинную причину такой сексуальной аномалии?
– Гло, ты не будешь смеяться?
– Постараюсь.
– И все услышанное тобой останется между нами?
– Ма, ты же знаешь, я не люблю откровенничать с кем попало и где попало.
