Ребекка закатила глаза и ткнула вилкой листик салата.
– Во-первых, – продолжил Рафаэль раздраженным тоном, – в этом ничего нового нет. Я знаю кучу девиц вроде тебя. И какой вам толк от этих вечных жалоб на нас, эгоистов, повергающих вас в непрерывные страдания?
Ребекка приняла удар, не поведя бровью. Я дрогнула, рассекая ножом жареную баранину.
– Видимо, есть какой-то толк, коль скоро меня взяли да опубликовали! – парировала моя дочь.
Вдруг из холла ресторана донеслись какие-то крики. Здоровый парень и девушка, оба одетые в рубахи хоккейной команды «Монреаль Канадиенс», на лицах – красная и белая краска, орали: «Нан-нан-нан, уе-хе, гуд бай!» Кое-кто из посетителей ресторана зааплодировал и двинулся с бокалами вина в их направлении. При поддержке двух официантов метрдотелю все же удалось выставить непрошеных гостей за дверь.
Когда воцарилась тишина, Рафаэль продолжил:
– Могу добавить, что в Индии женщины ведут себя скромнее, чем здешние.
– Неужели? Так почему бы тебе не жениться на одной из них? Когда в следующий раз туда летишь?
– Ребекка! – вмешалась я.
– Что?
Рафаэль отхлебнул побольше вина:
– Если бы моя бывшая выкинула подобный номер, я бы засудил ее по полной!
Такого я, конечно, не ожидала. Они оба стучали по клавиатуре своих мобильников, отправляя свои любимые эсэмэски, когда я предложила заказать на десерт профитроли в шоколаде. Официант тут же напомнил о счете. И я, не откладывая, расплатилась. После того как я выписала Рафаэлю чек, он тут же ретировался: ему нужно было к Шарон, которая боялась ночевать одна в своей ограбленной квартире.
– Конечно, – согласилась я. – Держим связь по электронке, да?
Пока я провожала его взглядом, а он протискивался между уже частично опустевшими столиками, в моей памяти всплыл образ мальчугана, который на пляже доблестно оборонял от мальчишек мою малышку Ребекку, защищая ее с ее домиками из песка в придачу. Но, может быть, он был таким же защитником для той, к которой сейчас ушел?
– По-твоему, он не в своей тарелке? – поинтересовалась Ребекка.
– Не знаю.
Мы допили «Ле Гран Маринье».
– Я-то думаю, что да. И сегодняшний вечер тут ни при чем. Мы встретились с ним как-то на одной студенческой вечеринке восемь лет назад, понимаешь, да?
– Что-то не очень.
– Мы целовались.
– Ой!
– А две недели спустя он оставил мне сообщение на автоответчике. Представляешь, и двух недель не прошло! Он, видите ли, приглашает меня в кино! Но я ему не перезвонила.
Мы встали. У меня двоилось в глазах, и метрдотель помог мне надеть пальто. «О Мюриель, – думала я, – вот что значит давать детям полную свободу!»
– Вам у нас понравилось?
– Да, все очень хорошо, за исключением туалета, – вякнула я на прощание.
Пока Ребекка, повернувшись ко мне спиной, под звуки сирен ловила такси среди потока машин, мчащихся в сторону авеню дю Парк, я чувствовала, что почва уходит у меня из-под ног. Мне пришлось прислониться к фонарному столбу. Из-за чего, собственно, у меня кружилась голова? Потому ли, что рухнул мой план, с которым, теперь мне было это ясно, я явно припозднилась? Потому ли, что мадемуазель Анна канула в небытие, а вместо этого Ребекка предпочла излить перед всеми свою душу, или потому, что я так и не узнала имя мужчины, который, уходя от нее рано утром, оставлял презервативы в ее мусорном ведре? А может быть, я подсознательно ощущала, что частично повинна в дочкиных неудачах? Но что будоражило сознание еще больше, так это желание поставить на этом точку, перестать волноваться и вернуться к себе домой. И мне захотелось ей это сказать, выкрикнуть, пристукнув каблуком и опустив руки: «Ребекка, я хочу домой! Позволь мне отчалить!»
И все же, как объяснить это мое состояние дочери так, чтобы она не почувствовала себя одной-одинешенькой, брошенной всеми на произвол судьбы?
Я повернулась к ней лицом.
– Но вы всего лишь только целовались?
– Мама, умоляю тебя…
– Что?..
Мы сели в такси, и оно тронулось с места, разрезая мрак ночи.
