Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
По мнению Его Святейшества Патриарха Кирилла, «фундаментальное противоречие нашей эпохи и одновременно главный вызов человеческому сообществу в XXI веке – это противостояние либеральных цивилизационных стандартов, с одной стороны, и ценностей национальной культурно-религиозной идентичности, с другой». Однако личная этика зависит не только от индивидуума, но и от его окружения, семьи, профессии, родной страны. Вера пронизывает всю жизнь человека, и эту жизнь невозможно разделить на отдельные слои.
Патриарх утверждает, что православный образ жизни отличается укорененностью в Предании Церкви, а Предание – не что иное, как норма веры. Норма – самая важная характеристика веры. Любое отклонение от Предания рассматривается, прежде всего, как нарушение нормы веры, то есть как ересь.
Следует также уважать вековые традиции других людей. Россия не знала религиозных войн. В российской армии мусульмане и православные уважали друг друга, а следовательно, могли сосуществовать.
Патриарх видит опасность в том, что более не существует барьеров, которые могли бы защитить духовное благополучие народов, их религиозную самобытность от распространения чуждых, деструктивных социокультурных факторов, от нового образа жизни, который в постиндустриальном мире сложился вне всякой связи с какой-либо традицией. «В основе этого образа жизни лежат либеральные идеи, соединившие в себе языческий антропоцентризм, пришедший в европейскую культуру в эпоху Возрождения, протестантское богословие и иудейскую философскую мысль. Эти идеи окончательно оформились на излете эпохи Просвещения в некий комплекс либеральных принципов. Французская революция явилась завершающим актом этой духовномировоззренческой революции, в основе которой лежит отказ от нормативного значения Традиции (Предания). Совершенно не случайно, что эта революция началась с Реформации, ибо именно Реформация отказалась от нормативного значения Предания в сфере христианского вероучения. (…) Протестантизм по сути является либеральным прочтением христианства».[86]
Для Патриарха, как и для Достоевского, подлинная свобода – это свобода от инстинктов и от своеволия, находящегося на службе у инстинктов. Однако либерализм не призывает к освобождению от греха, поскольку само понятие греха ему не известно. В той мере, в которой грех не причиняет другому человеку прямого ущерба, ему предоставляется свобода – во имя ублажения эго. Патриарх, таким образом, заключает, что в этом смысле либеральное учение диаметрально противоположно христианству и может даже быть признано антихристианским.
Как же вести себя перед лицом такого пагубного влияния? Предстоятель Русской Церкви не одобряет «ухода в себя» – закрытости, которая в современном мире просто невозможна, но выступает против насильственного привития западной модели на российской почве, что тоже привело бы к изоляции православных. С миром нужно общаться, но следует избегать обезличивания мира – нужно сопротивляться обезличиванию, чтобы спасти Предание, традицию, и Русская Православная Церковь восстает против подобных тенденций. Патриарх Кирилл пишет: «Если либеральная идеология используется как пусковой механизм растормаживания и высвобождения пагубных вожделений…, если ею… во главу угла поставляется человеческий эгоизм, если либеральные институты служат легитимизации права на грех, то общество, лишенное представления о норме жизни, неизбежно обрекается на духовное вырождение, становясь ареной буйства темных страстей. Кроме того, под напором раскрепощенного и торжествующего греха общество, принимающее подобную систему ценностей, рано или поздно будет обречено на гибель».[87]
Иными словами, либеральный подход возможен, но он должен останавливаться у рубежа моральных ценностей, отобранных Преданием (традицией): именно об этом пишут такие мыслители, как Бёрк и Хайек, которых называют либералами. Нужно, чтобы свобода личности сопрягалась с этическим законом.
Наука и религия
В своей истории Русь не знала противоречий между наукой и верой, которые были характерны для Западной Европы. В России не было инквизиции, ее Церковь не объявляла войну ученым. Конфликт с Галилеем и Коперником потому и был возможен, что на западе Библию воспринимали не только как книгу Откровения, но и как источник естественнонаучных знаний, например, в области астрономии. Что касается Патриарха Кирилла, то он считает, что Библия содержит истину о человеке и о его отношениях с Богом, тогда как значение ее культурных и исторических аспектов преувеличивать не следует. Под влиянием коммунизма, пришедшего с Запада, Советский Союз хотел уничтожить религию как устаревшее знание, однако именно в среде интеллигенции, в том числе научной, появились первые ростки религиозного возрождения. Религия не может нести научных знаний, а наука – передавать моральные ценности: эти две сферы автономны по отношению друг к другу. Наука, лишенная моральной основы, может быть использована в разрушительных целях – об этом свидетельствуют примеры из области ядерных исследований и генетики. Ницше писал о XX веке: «Начинается эпоха варварства; науки будут поставлены ей на службу».
Проблематика свободы
В «Братьях Карамазовых» Достоевского есть такие слова: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Действительно, свобода – это способность сделать выбор между добром и злом. Патриарх пишет, что на Западе борьба за власть привела к конфликту между Церковью и императором, тогда как христианский Восток стремился к равновесию и взаимопомощи между Церковью и государством. Допетровская Русь следовала византийской модели, но при Петре Первом Церковь была подчинена государству, как в протестантских странах Европы. В советский период это подчинение усилилось. Сегодня желание гарантировать свободу может парадоксальным образом приводить к притеснениям христиан. «Наиболее известный пример возможной реализации такого сценария был недавно подан руководящими органами Евросоюза – европарламентарии отказались утвердить в должности комиссара по вопросам юстиции и внутренних дел итальянца Рокко Бутильоне за то, что он отказался признать гомосексуальность вариантом нормы в отношениях между людьми. Это – путь к запрету христианам занимать ответственные политические должности по причине их веры. Свобода не должна восприниматься как средство, используемое для подрыва устоев этики».[88]
Патриарх считает, что у России есть собственная традиция демократии, основанная на идее соборности (добровольного единения общества). Согласно этой идее, свобода и единство сочетаются на основе милосердия: таким образом, коллегиальное начало примиряется с иерархическим. Догматы Церкви были разработаны первыми семью Вселенскими соборами. Монархическая и аристократическая власть не вправе подменять собой власть соборную. Именно соборы позволили укрепить догматику и сохранить единство – в частности, Московские соборы 1488 и 1504 годов, осудившие ересь жидовствующих. В сфере светской власти такая модель была воспроизведена Земскими соборами. В 1549 году Земский собор утвердил Судебник (своего рода гражданский и уголовный кодекс), в 1613 году – избрал на царство Михаила Романова. Земские соборы также утверждали договоры. Церковные соборы участвуют в решении социальных вопросов с опорой на традиционные ценности – понятия семьи, труда, Родины, а традиционные религии призваны способствовать такой работе.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
