— Так не честно, — возмутилась Лада. — Я же для тебя старалась. Чуть квартиру не утопила. Дай хоть одним глазком посмотреть.
— А если всё испортишь? — сказала лягушка. — Я давно не колдовала. Ну, пожалуйста, иди, ложись. И свет выключи. Волшебство темноту любит.
— Ладно, — вздохнула девочка. — Только я есть хочу.
Она взяла на кухне холодную куриную ногу и скользнула под одеяло одетая, чтобы быть готовой в случае чего. Иван уже спал после всех волнений. Во сне он тяжело дышал и постанывал.
«Бедняга, переволновался, — пожалела брата Лада. — Ничего, всё будет хорошо. Для него же стараюсь».
А тем временем лягушка, тужась, стаскивала с себя кожу.
— Что-то она мне узковата в бёдрах стала, — проворчало земноводное. — Неужели я растолстела? Надо бы сесть на диету. Теперь за коленку зацепилась… Тьфу, ну и модель!
Она со злостью дёрнула, кожа соскочила, и лягушка обернулась Василисой Премудрой. А была ли она такой уж раскрасавицей, в темноте не видно.
— Фу-у, — вздохнула с облегчением Василиса и отодвинула шкурку подальше от края стола, чтоб не упала и не затерялась. — Ох, и муторная штука эти превращения. Ну, к делу.
— Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Приберите мне к утру этот терем, как у моего родного батюшки прибирали!
Да ещё у соседей приберите, в том тереме, что под этим.
По квартире пошли непонятные шорохи. Василиса вздохнула с облегчением, пошарила рукой по столу, ища свою лягушачью шкурку. Той как не бывало.
Глава 8. Похищение века
Среди ночи Лада почувствовала, что её кто-то трясёт за плечо. Она вскочила, чумная со сна.
— Ты кто? — хрипло крикнула девочка. — Вор? Щас как дам… ногой!
И размахнулась обглоданной куриной ногой, которую так и держала в кулаке.
— Тише, я не вор, я Василиса, — зашептал кто-то. — Ну, лягушка. Я кожу потеряла.
В не до конца проснувшемся мозгу Лады промелькнули жуткие картины: средневековые пыточные застенки, с пленников сдирают кожу и торжественно вручают им с наказом не потерять… бр-р. Она потрясла головой, прогоняя кошмар.
— Я из лягушачьей шкурки вылезла, потом хотела обратно залезть, а кожи нет, — плачущим голосом жаловалась Василиса. — Уже часа два ищу.
Лада соскочила с кровати:
— Я найду! Ты где переодевалась?
Она поплотнее затворила дверь в спальню, потом зажгла свет в большой комнате и уставилась на невысокую девочку лет тринадцати в сарафане и кокошнике.
— Жесть! — восхитилась она. — Дашь поносить? Слушай, а почему не убрано? Не сколдовалось?
Действительно в комнате был прежний разгром.
— Так до утра было велено сделать, — оправдывалась Василиса. — Ещё есть время. Мне бы кожу найти.
Полчаса девочки ползали по мокрому ковру, переставляли предметы на столе, буквально просеяли склад ненужных вещей за клеткой хомяка… Кожа как сквозь землю провалилась. Василиса начала всхлипывать.
— Ну-ка прекрати, — возмутилась Лада. — Никуда она не делась, воров тут нет. Не съели твою кожу… О-о-о!
Она коршуном налетела на Валерия Иваныча и начала выковыривать из его защёчных мешков бумагу. Валерий Иваныч возмущался, как мог.
— Она? — спросила Лада, брезгливо держа двумя пальчиками нечто жёваное и обслюнявленное. — Ты её, наверное, рядом с клеткой положила.
Василиса с воплем восторга схватила то, что осталось от шкурки.
— Ой, какая мокрая! — содрогнулась она.
Лада с интересом наблюдала, как Василиса натянула шкуру со ступней на колени, потом на бёдра, словно очень тесные колготки, потом на плечи…
— Слушай, Васька, она тебе мала, — возбуждённо сказала Лада. — А мне в самый раз будет, я тебя намного меньше. Дашь поносить?
Василиса сделала последнее судорожное движение, влезла в шкуру целиком… и по столу запрыгала лягушка.
— Какая я тебе Васька? — возмутилась лягушка. — Иди спать, утро вечера му… ах да, я это уже говорила. А то будешь тут торчать, мои мамки-няньки застесняются и работу не закончат.
— Неблагодарное ты животное, — сказала Лада, взмахнув куриной ногой. — Я тебе пропажу нашла, а ты жмотишься. Тьфу, да что же эта кость ко мне прилипла, что ли?
Она швырнула обглоданной ногой в Виртуала, неосторожно высунувшегося на разведку, и пошла спать. Лягушка прошла по столу к клетке и пнула Валерия Иваныча в мягкий живот из мести. Но он этого даже не заметил. Лягушки пинаются не больно.
Глава 9. Проблемы педагогики, или Лягушка из уважения
Утром Иван опоздал в школу. Потому что он ходил кругами по блиставшей чистотой квартире, трогал новёхонькие обои и повторял:
— Не верю. Не может быть. Не верю.
Этажом ниже такими же кругами ходили потрясённые соседи. Им было ещё сложнее, они не знали о Царевне-лягушке.
Лягушка сидела на столе и изо всех сил старалась выглядеть скромно.
— Ладно, — сказал Иван. — Сдаюсь. Я человек благодарный, а ты меня здорово выручила. Я на тебе женюсь. Когда-нибудь очень-очень потом. Может быть.
Лягушка подскочила и издала счастливый визг. Лада поддержала её боевым индейским кличем. Иван заткнул уши и сбежал в школу.
В школе Ване досталось сначала за сегодняшнее опоздание, потом за вчерашний прогул русского, потом к нему прицепился Семёнов, интересуясь, не уболтала ли его вконец говорящая лягушка. Иван отмалчивался, он привык к тому, что школа — это плохо.
— Ты её вечером на дискотеку принеси, — изощрялся в остроумии Семёнов. — Пусть она с тобой попрыгает. А то у тебя девчонки нет, у дохляка, так хоть с лягушкой потанцуешь.
— Да уж, лягушка получше танцует, чем ты, горилла, — не выдержал Иван.
Семёнов так удивился, что безответный Романов его обозвал, что ограничился только одним фингалом. Потом, кстати, Ивану и за фингал влетело от классной. На закуску он ждал неприятностей на биологии, но было тихо. «С силами собирается», думал Иван про биологичку.
Отмучившись шесть уроков, мальчик наконец пришёл домой. Дома хорошо. Настроения не портило даже огромное домашнее задание по всем предметам. К тому же мама сегодня пришла рано — отпросилась с работы, чтобы зайти в школу к биологичке.
