– Боюсь, это невозможно, – прервала разговор Джина, не отрывая взгляда от письма.
– Что значит, невозможно? – взревел Уикс-Хендерсон. – Где она?
– Уже, наверное, далеко, – ответила девушка. – Это письмо от нее. Здесь написано, почему она не вернется.
И она прочитала:
«Дорогая Джина, прости, что поступаю так с тобой посреди бала, но другого выхода не было.
Мы с Бенедиктом любим друг друга. Наши чувства вспыхнули внезапно, подобно молнии, при первой же встрече, и с тех пор мы живем друг другом.
Мои родители никогда не согласятся на наш брак, поэтому мы вынуждены бежать. Когда мы с тобой увидимся в следующий раз, я уже буду миссис Кенли.
Пожалуйста, передай мои извинения герцогу. Я не хотела внушать ему ложные надежды, но он все равно не собирался на мне жениться. Он…»
На этом месте Джина немного сбилась, потому что дальше шло:
«Он любит другую женщину, и я думаю, ты знаешь кого. Если ты еще не догадалась, то ты, наверное, совсем ослепла».
Пропустив эти предложения, Джина поспешила прочитать окончание письма:
«Твоя преданная подруга, Афина».
Какой-то миг все потрясенно молчали, а потом родители Афины взревели в один голос и выхватили письмо из руки Джины.
– Мы вернем ее…
– Он похитил нашего ребенка…
– Это ему так не сойдет…
Но Джон ничего этого не слышал. Ему вдруг стало понятно, что он неправильно истолковал слова Бенедикта. Не Джину он любил, и не Джина признавалась ему в любви, а Афина.
А что же Джина?
Кого любила она?
Он повернулся к ней и увидел, что девушка жадно наблюдает за ним. Его сердце забилось быстрее оттого, что ему вдруг стало понятно, о чем говорит взгляд Джины. Только бы не ошибиться!
Только бы…
– Ваша светлость еще услышит обо мне, – прорычал Уикс-Хендерсон. – Если бы вы исполнили свой долг ранее, этого бы не случилось.
– Это бы случилось в любом случае, – ответил Джон. – Ваша дочь любит Бенедикта…
– Любит? Какое это имеет значение?
– Огромное! – вскричал Джон. – Более того, это единственное, что имеет значение. Афина права. Если ты находишь того единственного во всем мире человека, которого любишь, чтобы быть с ним, нужно вместе пройти сквозь огонь и воду. – Говоря это, он смотрел на Джину. – И не важно, чем тебе приходится жертвовать. Откажись от всего мира и держись этого человека… Если он примет тебя.
Едва заметная улыбка, скользнувшая по устам Джины, сказала ему о том, что она все поняла, и сердце его забилось чаще от восторга.
– А что это означает? – Мистер Уикс-Хендерсон ткнул пальцем в письмо. – «Он любит другую женщину…»
– Отдайте, – вдруг зло произнес Джон и выхватил у него листок.
Он передал его Джине, хотя ему и хотелось прочитать пропущенный ею загадочный отрывок.
– А, вот оно что, – протянул отец Афины, переводя взгляд с Джона на Джину. – Значит, так, да?
– Не смею вас больше задерживать, – ледяным голосом проронил герцог Честертон.
Мистер Уикс-Хендерсон фыркнул. Его жена шмыгнула носом. Они потерпели поражение и знали это. Продолжая негодовать, родители Афины ушли.
Вскоре закончился и бал. Гости начали подходить к Джону прощаться. Он, как хороший хозяин, улыбался, говорил нужные слова, но все это время у него в голове роились вопросы.
Джина действительно улыбнулась или он выдумал это?
Что она скажет ему, когда они останутся одни?
Действительно ли она его любит?
После всей его непроходимой тупости, есть ли у него второй шанс?
Наконец гости разошлись и остались только те, кто собирался ночевать в замке.
– Я ими займусь, – сказала ему мать. – Ступай к Джине.
– Мама…
– Я на это надеялась, мой милый мальчик. Она для тебя идеальная жена. Я поняла это с самого начала.
– Вы…
– Почему, по-твоему, я пригласила ее пожить у нас? Я не хотела, чтобы она исчезла, потому что она слишком сильно нужна тебе.
– Я думал, вы хотите, чтобы я женился на Афине.
– Боже правый, нет! Я знала, что с ней ты через пять минут умрешь от скуки. Я подумала, чем больше ты будешь с нею видеться, тем быстрее сам это поймешь. А с Джиной все наоборот. Тут я рассудила, чем больше ты будешь видеться с ней, тем больше будешь ее ценить.
– Так и было. Но она, наверное, не захочет меня.
– Если у нее есть хоть капля здравого смысла, конечно, не захочет, – прочувствованно произнесла леди Эвелин, но потом смягчилась. – Впрочем, я думаю, она слишком влюблена, чтобы здраво рассуждать.
Картинная галерея почти опустела. В дальнем конце Джон увидел Джину, которая рассматривала какие-то цветы. Вдруг поддавшись мгновенному порыву, он решительно подошел к ней, взял ее за руку и вывел в коридор. В следующий миг она оказалась у него в объятиях.
О таком поцелуе они оба мечтали, и оба не верили, что это когда-нибудь случится. Джон жадно прижал ее к сердцу, благодаря небеса за чудо.
Он целовал ее горячо, страстно, наслаждаясь ее сладким ответом. Воодушевившись, он поцеловал ее снова, пытаясь сказать ей без слов то, что чувствовало его сердце.
– Я думал, вы любите Бенедикта, – наконец вымолвил он.
– А я думала, вы любите Афину.
– Что вы! Я желаю ей и Бенедикту счастья, тем более что она не подошла бы мне. Наверное, я полюбил вас, как только увидел, с первого мгновения. Но вы убедили меня, что надежды нет.
– Я?
– Вы уверяли меня, что мне нужна богатая наследница, но не признавались, что вы сами богаты, и я воспринял это как отказ. Вы маленькая хитрюга! Зачем нужно было подсылать мне Афину?
– Но я не посылала ее, я же говорила! Это просто совпадение.
– После того, как вы сказали, что знаете одну наследницу?
От ее улыбки у него взыграло сердце.
– Не было никакой наследницы… если только я не говорила про себя. Я хотела узнать, что вы ответите на такое предложение. И еще я хотела, чтобы вы полюбили меня, но только не за мои деньги, и поэтому сделала вид, что их у меня нет. Мне нужно было вам больше доверять.
– Но теперь мне не нужна наследница, – горячо сказал он. – Поверьте, лишь одна любовь заставляет меня просить вашей руки.
Ее взгляд скользил по его лицу.
– Дорогой, вы действительно меня любите? Возможно ли это?
– Для меня невозможно любить кого-то другого. Я был глупцом, Джина, но больше я не совершу глупостей. Скажите, что еще не поздно.
