Бренда глотает слезы, но они все текут и текут. Может, с моей стороны умнее было бы промолчать? Я не знаю, что сказать, поэтому бормочу извинения, но она качает головой и признаётся, что расстроилась не из-за меня. Она сожалеет, что Алекс так и не узнал, что она никогда в нем не сомневалась, просто в то время он еще не был готов к тому, чтобы…
– Ему очень хотелось всех вас повидать, – говорю я тихо. – И я уверена, он мечтал помириться…
По ту сторону стола Карл стоит, скрестив руки на груди, и смотрит вбок. Мне приходит в голову, что он тоже плачет, но я не решаюсь это проверить. Бренда поглаживает меня по плечу, наверное, хочет утешить, хотя в этой комнате только мне удается более-менее сохранять спокойствие. У меня ощущение, будто это я их расстроила, сама не знаю почему.
– Алекс рос избалованным мальчиком, – шепчет Бренда, – всегда получал что хотел, а Карл рано начал работать с Генри. И поэтому гораздо лучше разбирался в делах компании, понимаешь?
Я не отвечаю, потому что не хочу принимать чью-либо сторону. Разве могу я судить, справедливо это или нет – что не Алекс, а Карл унаследовал фирму? Он – старший сын, и этого часто бывает достаточно. Да и к чему сейчас об этом говорить? Алекс умер. Зачем ворошить прошлое?
На мое несчастье, Бренде все-таки хочется меня убедить. Она объясняет, что Карл старался помочь брату во всем разобраться, ведь их отец мечтал, чтобы сыновья управляли сетью отелей вместе.
– Мама, прошу тебя, хватит!
Дрожащим от волнения голосом Карл перебивает мать, но та знаком просит его помолчать. И продолжает рассказывать мне, до какой степени Алекс ненавидел эту работу и что, наверное, он был слишком молод для такого серьезного дела и все мысли у него были о развлечениях. Выясняется, что сыновья поссорились и, чтобы отомстить, Алекс продал свою часть в фирме тому, кто предложил больше денег, нимало не заботясь о том, что это – семейный бизнес. В устах Бренды это звучит ужасно, и я отвожу взгляд. Я не хочу слушать о том, как Алекс огорчал родных, потому что со мной он был само совершенство.
– Карл сделал невозможное, чтобы вернуть утраченное. Заплатил двойную цену, чтобы сохранить созданную Генри компанию. Можешь представить, каково ему было?
На сердце у меня тяжело, но я все равно упрямо скрещиваю руки на груди:
– То есть в итоге все сводится к деньгам?
– Дело не в деньгах, Шарлотта, а в отношении к семье. Алекс продал часть семейного бизнеса чужим людям. Он не подумал ни о ком, кроме себя, впрочем, как и всегда!
– Мама, хватит! Все это уже в прошлом.
Бренда машет рукой в сторону Карла, требуя замолчать, и становится напротив меня:
– Шарлотта, Александер – мой сын, и я его люблю. И так будет всегда. Скоро ты поймешь, что мать любит свое дитя больше всего на свете…
Теперь настает моя очередь плакать. Бренда поглаживает меня по мокрой щеке и прибавляет ласковым тоном:
– С тобой Алекс очень переменился. Я уверена, что благодаря тебе он стал лучше. Но это ничего не меняет: до того, как уехать, он… он сделал много плохого.
Если бы я не сдерживалась, я бы выпалила что-то вроде: «А мне плевать, потому что он умер!», словно это могло служить Алексу извинением.
Но уже по тому, что Карл тихо плачет в своем уголке, я понимаю: мой Алекс оставил после себя кучу проблем, и не только в моей жизни.
– Шарлотта, я не хочу тебя огорчать, – продолжает Бренда, – или омрачать твои воспоминания об Алексе. Но поверь, если все будут думать, что ты – с Карлом, тебе же первой от этого будет легче.
И она рассказывает, что многие родственники до сих пор злятся на Алекса за то, что он сделал, и она страшится, что я в связи с этим могла бы от них услышать. Дело осложняется тем, что я беременна, и неловкости было бы не избежать. О, это я и сама понимаю! Что можно подумать о двадцатичетырехлетней женщине, одиночке, без будущего, да еще и беременной от мужчины, которого уже нет на свете?
Бренда гладит меня по руке, как будто пытается утешить. Странная тоска, истоки которой мне не до конца понятны, поселяется у меня в сердце.
– Они бы смотрели на меня с жалостью, да? – спрашиваю я наконец.
– Пусть смотрят как хотят! – вставляет реплику Карл.
Он подходит ко мне, хотя Бренда и успела послать ему предостерегающий взгляд, а заодно напомнить, что она только хотела меня защитить. Ее голос начинает дрожать, когда она признаётся, что половина родственников даже не прислала открыток с соболезнованиями по поводу кончины Алекса, и им, конечно же, не понять, как много я для них с Карлом значу, и она боится представить, что они могут обо мне подумать.
Я догадываюсь, на что намекает Бренда: я – несчастная идиотка, которую Алекс обрюхатил. Простая официантка из кафе. Родственники Алекса вполне могут подумать, будто я приехала, чтобы втереться в доверие к Эвансам, подобраться поближе к их деньгам. Эта мысль меня пугает, и я отодвигаюсь и бормочу:
– Будет лучше, если я не пойду на праздник… Я уже не хочу никуда идти.
– Глупости! Конечно, ты пойдешь на праздник! Ты теперь – член нашей семьи! – сердито заявляет Карл.
Видя, что я хочу выйти из комнаты, Бренда встает между мной и дверью:
– Я сказала родственникам правду, Шарлотта. Вы с Карлом женаты. Пойми, я только хотела, чтобы наше Рождество было радостным. Без драм! Разве мало мы страдали?
Я киваю, глотая слезы. Да, я с ней согласна: после смерти Алекса нам всем пришлось тяжело. Мне-то уж точно. Пока я не приехала сюда, в Англию, не было ни дня, чтобы я не плакала. Можно считать, что это – знак. Еще не все потеряно, и в этой семье мне очень комфортно.
– Но они будут думать, что и ребенок – от Карла…
– Твой ребенок – Эванс, и точка! – вспыхивает Бренда. – Шарлотта, я не желаю доставлять тебе лишние проблемы. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и чтобы твое Рождество было радостным, веселым, и ты провела его в семейном кругу…
Я закрываю глаза. Может, так и вправду для меня будет лучше? Не знаю… Конечно, я не знакома ни с кем из Эвансов, кроме Карла и Бренды, но лгать?.. Бренда все твердит, что проще представлять меня всем как супругу Карла и что мне тогда не придется выслушивать неприятные замечания, соболезнования, ловить на себе недоумевающие взгляды. Я жестом прошу ее замолчать и пытаюсь выйти из кухни, увернуться от удерживающих меня рук.
Сколько бы Бренда меня ни упрашивала, я запираюсь в своей спальне и довольно долго не могу прийти в себя. Слишком много мыслей кружится в голове, и их необходимо привести в порядок. Нужно постараться всему найти объяснение – поступкам Алекса, его отъезду, ссоре с семьей. А еще я думаю о своей беременности, о нашем с Карлом браке… С чего бы мне бояться реакции остальных Эвансов, после того как они узна́ют, что я – невеста Алекса и ношу его дитя? Но это сильнее меня, я страшусь, что не вынесу упреков в его адрес, которые могут обрушиться на меня. И почему я должна оправдываться за то, что он сделал?
