Книга Танцующие лепестки - Энн Хэмпсон

— Я знаю, потому что наблюдал за ней каждый вечер во время ужина. Я ужасно волновался и сказал ей об этом. Но Паулина посоветовала мне не лезть в чужие дела. Она худела.

— Худела? — Джейн с удивлением посмотрела на Тима.

— Знаю. Она и так была худой как тростинка. — Тим сделал паузу, сильно нахмурившись. — Меланхолия? Что касается чувств Николаса, если честно, я даже удивлен таким поворотом дел, так как начал думать, что она ему не безразлична. С другой стороны, я с самого начала говорил, что у него нет времени для брака и что Паулине будет очень больно. — Он посмотрел на Джейн, его глаза потемнели от тревоги. — Что мне делать? Удостоит ли она меня хотя бы одним взглядом в таком состоянии?

— Я думаю, ей будет приятно немного внимания, Тим, — ответила Джейн мягко, горячо молясь про себя, чтобы это оказалось правдой. — Она сейчас одна и наверняка погружена в свое горе. Может, если ты посидишь с ней немного…

— Спроси Паулину, хочет ли она меня видеть, — поторопил ее Тим после того, как Джейн многозначительно прервала фразу. — Как бы я ни любил ее, я не пойду туда, если не буду уверен, что я желанный гость.

Его несколько раз осаживали. Джейн знала это и надеялась, что это не повторится. Спустя мгновение она вошла обратно в хижину и спросила Паулину, хочет ли та, чтобы Тим немного посидел с ней.

Нахмурившись, Паулина сначала отрицательно качнула головой, но внезапно передумала и согласилась. Она попросила расческу, которую Джейн ей дала незамедлительно, и привела в порядок волосы.

— Пеньюар? — спросила Джейн, направляясь к одному из двух маленьких шкафчиков в углу хижины.

— Да. Розовый, пожалуйста.

Накинув его на плечи девушки, Джейн убрала расческу и позвала Тима. Он вошел медленно, немного неуклюже, будто нес на себе тяжелую ношу. Джейн покачала головой, глаза ее были задумчивы и мрачны. Если бы только Паулина понимала, как ей повезло! Но она не знала, что Тим любит ее, а даже если бы и знала, не посчитала это везением, потому что отчаянно ждала только любви Николаса.

— Здравствуй, Паулина. — Тим чувствовал себя неловко, что было объяснимо, и Джейн без лишних разговоров придвинула стул к кровати.

— Привет, Тим. — Паулина даже не взглянула на него, а затем продолжила бесстрастным тоном: — Это очень любезно с твоей стороны навестить меня.

Оставив их наедине, Джейн вернулась к своей работе. Позже она видела, как Николас направляется к хижине, где лежала Паулина. Из окна, удаляя затвердевшую грязь с поверхности прекрасного золотого кубка, она, затаив дыхание, наблюдала за тем, как долго Николас там оставался. Тим уже должен был уйти, потому что в пять часов он снова приступал к работе. Николас не задержался. Выйдя из хижины Паулины, он огляделся вокруг, словно искал кого-то, а затем пошел к домику, где была Джейн. Бесшумно войдя, он тотчас заговорил:

— Я считаю, что Паулину следует отвезти в больницу. Здесь мы не можем позаботиться о ней должным образом. — Его тон показался Джейн бессердечным. Ее глаза встретились с глазами Николаса. Суровый жесткий рот был сжат, глаза еще больше, чем обычно, отсвечивали сталью. Что произошло во время короткого визита Николаса к Паулине?

— Вы сказали ей это?

— Я предложил. — Его губы сжались еще плотнее. — Она не захотела.

— Это обязательно, доктор Валлас? Она не настолько больна, и я могу делать то, что необходимо. Доктор сказал только, что ей нужен постельный режим, он не упоминал ни о каком особом уходе.

Николас был в нерешительности. Впечатление, что он зол, медленно исчезало, по мере того, как расслаблялся его рот. Все еще колеблясь, он взял кубок, который Джейн положила на стол, и стал рассматривать его, останавливаясь на каждой детали утонченного творения, на чуть искривившейся ножке и крохотных щелях, только что очищенных от грязи. У кубка было четыре ручки, каждая в виде голубя, смотрящего наружу, так что часть, за которую надо было браться, была шеей и клювом.

— Прекрасный… — Мысли Николаса были далеко, и он уже не помнил о прерванном разговоре и Паулине. Он думал о тех, кто в древности владел этим кубком, который наверняка был частью комплекта. Остальное было либо украдено, либо потеряно в далекой древности. Еще несколько минут Николас стоял, погрузившись в собственные мысли, и Джейн ни за что не решилась бы нарушить эту тишину. Кажется, он вообще забыл о ее присутствии, драгоценностях, во множестве лежащих повсюду: на полках и столах, в коробках и ящиках, о мечах и другом оружии, висящем на стенах. — Вы прекрасно потрудились над этим, мисс Бриант, — наконец произнес Николас, положив кубок на стол перед ней. Джейн повернула голову, чтобы посмотреть на него, и, увидев улыбку на его лице, опять ощутила всю глубину его власти, той власти, которую почувствовала при первой встрече в лекционном зале университета. Ее сердце глухо колотилось, она вся дрожала. Быстро, усилием воли отбросив наваждение, она снова спросила, необходимо ли отправлять Паулину в больницу.

Николас нахмурился: ей нужна медицинская помощь? Кажется, он начал сдаваться, и это очень удивило Джейн. Она быстро заговорила, на тот случай, если Николас вернется к более привычной для него непреклонности:

— Я позабочусь о ней, доктор Валлас. — И после короткого молчания добавила: — Паулине будет гораздо лучше здесь, с друзьями.

— Да, наверное, вы правы. Хорошо, мисс Бриант, она может остаться. — Подойдя к двери, он повернулся. — Вы умеете печатать?

— Я — печатать? — Ком, застрявший в горле, прервал ее на полуслове. Наконец она ответила, запинаясь: — Не-немного, доктор Валлас.

— Отлично. Утром приходите ко мне в офис, а не сюда. Вы сможете взять на себя работу, которую делала Паулина.

— О, но… — Но Николас уже ушел, Джейн смотрела вслед его удаляющейся фигуре через открытую дверь, и ее сердце начало снова глухо стучать. Работать с ним, быть рядом долгие часы…

— Я не буду делать этого, — прошептала Джейн с горячностью. — Я скажу ему о своем решении утром! — Николас не может заставить ее делать эту работу, хотя и уверен в этом. Очень скоро она выведет его из заблуждения! — Я не могу — это просто невозможно! Я не могу… я не буду!