Паулина не ответила, она лишь плотнее завернулась в одеяло:
— Я плохо себя чувствовала.
Джейн заметила капельки пота на лбу подруги.
— Почему ты ничего не говорила?
— Потому что надо было работать. Я не могла подвести Николаса.
Джейн раздраженно покачала головой:
— Он бы не пожелал, чтобы ты работала, будучи больной. Тебе следовало бы сообщить ему, Паулина.
— Я не могла подвести его, — повторила девушка и повернулась к стене.
— Ты должна поесть, — настаивала Джейн. — Доктор сказал, что я должна приготовить тебе этот пудинг…
— Я не хочу!
— Паулина…
— О-о, уйди и оставь меня в покое! Я же сказала тебе, что не голодна!
Все это явно не походило на ту Паулину, которую знала Джейн. Может быть, она больна серьезнее, чем считает доктор? Он определенно прав, упомянув о меланхолии. Паулина настолько подавлена, насколько это вообще возможно. Но почему? Джейн видела только одну причину. Николас слишком тянул с объяснением. Из слов подруги Джейн заключила, что та надеялась, что правда об отношениях четверых друзей прояснит ее отношения с Николасом. Но ничего важного не произошло — по крайней мере, ничего конкретного. Правда, Николас смотрел на Паулину так, как не смотрел ни на кого другого. Он говорил с ней мягче, чем со всеми остальными, хвалил ее работу, сидел рядом с ней за ужином. Николас проводил с ней больше времени, чем с кем-либо еще, но это ничего не значило, так как они работали над его книгой. Кто бы ни был его секретарем, этот человек точно так же находился бы рядом с ним.
Отчаявшись что-либо сделать, с пудингом в руке она отошла от кровати. Возможно ли, что Николас не имел к Паулине иного интереса, кроме как интереса нанимателя? Она была прекрасным работником, оказывала ему огромную помощь, и естественно, что он был благодарен… Вначале он жалел ее, так как думал, что Паулина обманутая жена. Размышляя об этом, Джейн решила, что если жалость сродни любви, то не было бы ничего удивительного, если бы в случае с Николасом произошел переход от одного чувства к другому. Но теперь сомнения одолевали девушку, и она боялась за Паулину, очень боялась. С самого начала она понимала, что Паулина будет страдать, если ее надежды не осуществятся. Ее подруга была совсем не похожа на нее. У Паулины не хватило бы сил на сопротивление.
Вернувшись на кухню, Джейн поставила тарелку с пудингом в буфет и отправилась на поиски Николаса. Он разговаривал с другом, археологом доктором Петросом Скуласом, недавно приехавшим из Северной Греции посмотреть на замечательные находки доктора Валласа.
Джейн постучала в дверь офиса и открыла ее прежде, чем поняла, что Николас не один.
— Извините, — сказала она быстро, собираясь закрыть дверь и уйти. Но Николас пригласил ее в комнату.
Представив ее доктору Скуласу, он тотчас же осведомился о Паулине.
— Ей действительно плохо, доктор Валлас, — ответила ему Джейн, в ее голосе чувствовалось беспокойство. — Доктор сказал, что ей надо есть, но она отказывается.
— Хм-м-м… Я зайду позже и посмотрю на нее. Надеюсь, это не слишком серьезно, так как здесь нет хороших условий. — Повернувшись к своему другу, он объяснил, что у них болен ассистент. А затем спросил Джейн, может ли она сделать им чай.
— Конечно. Вы хотите что-нибудь перекусить?
— Только бисквиты, пожалуйста, или что-нибудь в этом роде, мисс Бриант.
— Необыкновенно красивая девушка… — Джейн услышала это замечание, выходя из хижины, и ее щеки порозовели. Она чувствовала, как глаза доктора Скуласа скользят по ее фигуре, и сомневалась, что тот хоть раз взглянул на ее лицо!
Джейн отнесла поднос с чаем и вернулась к Паулине. Та лежала на спине и неподвижно смотрела на лампу, свисающую с потолка. По ее опухшим глазам о многом можно было догадаться без слов.
— Как ты себя чувствуешь? — Джейн приложила прохладную руку к ее лбу. — У тебя что-нибудь болит?
Паулина беспомощно покачала головой.
— Нет, у меня ничего не болит, — слабо проговорила она.
Джейн закусила губу, она тщетно искала способ выйти из создавшегося положения.
Говорить с Паулиной о чем бы то ни было не имело смысла. Поэтому она просто предложила ей съесть что-нибудь.
— Нет, спасибо, — ответила Паулина со вздохом.
— Николас скоро придет навестить тебя…
— Правда? — Ее потускневшие глаза заблестели. — Он так сказал?
— Да. У него сейчас гость, иначе, я уверена, он бы уже давно пришел.
— Возможно, что он за меня волнуется?
— Я предполагаю, что он очень волнуется, — успокаивающе заверила ее Джейн.
— Да, наверное, — ответила Паулина, и две большие слезы скатились по щекам. — Он волновался бы за любого, кто заболел, ведь так, Джейн? Если бы ты, или Гай, или кто-нибудь еще заболел… — Ее слова закончились маленьким надрывным всхлипом и она затихла.
— Естественно, он волновался бы за любого заболевшего, потому что здесь у нас нет подходящих условий для ухода за больными. — Ее голос был ласковым, но сдержанным. Этот разговор был нелегким, так как причинить боль Паулине нельзя было ни в коем случае. — Но я уверена, что он особенно обеспокоен тем, что заболела именно ты.
Паулина взглянула на нее и покачала головой, сейчас она выглядела особенно измученной.
— Ты так говоришь, потому что добрая и… и чувствующая. Я не верю, что он волнуется за меня больше, чем за других. — Это признание лишило Джейн дара речи. Значит, ее предположения были верны. Паулина интересовала Николаса только как секретарь, и девушка это знала. С каких пор она знала? Вначале Паулина была уверена в себе, и оптимизм буквально переполнял ее. Какой очаровательной тогда она выглядела, как лучились ее глаза… Джейн посмотрела на нее и вздохнула. Что она могла сделать для Паулины? Как она могла помочь облегчить эти страдания? Внимание Джейн привлек силуэт человека, украдкой подошедшего к окну. Тим…
Она тотчас вскочила и вышла из хижины.
— Как она? — Лицо Тима было бледным и осунувшимся. — Я работал в то время, когда приезжал доктор, но сейчас я свободен. Что сказал врач?
— Ничего серьезного… по крайней мере, — поправилась Джейн быстро, — физически она в порядке, но доктор считает, что она страдает от… от чего-то вроде депрессии.
— Депрессии? — Он нахмурился. — Я не понимаю.
Джейн оглянулась через плечо, словно ожидая, что Паулина выйдет на улицу, одетая только в ночную рубашку.
— Давай отойдем.
Подкрепляя слова действием, Джейн пошла прочь от хижины и остановилась только у домика Тима.
— Не существует способа смягчить это, Тим, и я не буду даже пытаться. Жестокая истина такова: Паулина пришла к выводу, что Николас не испытывает к ней никаких чувств, и у нее меланхолия. Это слово использовал доктор. И еще она не ела…
