Софи вся сжалась.
— Как-то все нелепо вышло.
— Нелепо?
Она потянулась, потрясла руками и закрыла глаза, как будто хотела отогнать дурные мысли.
— У него новый дом. Очень красивый и обставленный так… ну, знаешь, будто там молодожены поселились. Он хочет завести кошку, и еще там этот парень… Тони зовут.
Джордж притих.
— Очуметь…
— Я ничего не поняла, — сказала Софи, сидя прямо и высоко подняв подбородок. — Только догадываюсь. На кухне куча разной техники, деликатесы, красивые часы, всюду металл, и они… ну, им как будто хорошо вместе. Уютно так. Спальни у них на разных этажах, и папа все время говорил, как Тони помог ему купить дом… и все же мне показалось, что они привязаны друг к другу.
— Жуть! — хмыкнул Джордж и подвинулся ближе к Софи. — Бедная Соф…
— Я прямо озверела от злости! Раньше я тоже злилась, но потом этот Тони открыл дверь и попытался со мной любезничать, и я взорвалась. Когда папа вернулся, я хотела обнять его и убить одновременно. Он, видимо, решил… — Софи ударила кулаками по смятому одеялу, — …что имеет право жить с кем захочется!
— Софи, это ненормально, так не должно быть…
— Гей он или нет, — продолжала она, — но сейчас он живет с другим человеком, не со мной и не с мамой! — Софи оперлась на локоть, почти вплотную придвинувшись к Джорджу. — От их дома меня затошнило. Знакомые вещи вперемешку с новыми. Да еще фотографии повсюду…
— Ну может, он действительно скучает, — предположил Джордж. — Дай отцу шанс. А маме ты сказала?
Софи прижалась щекой к одеялу.
— Нет.
Джордж разглядывал ее лицо, скулы и подбородок, изящные изгибы бровей и ресниц.
— Я думала об этом, когда ехала домой. Но пока не решилась. Ей, по-моему, полегчало от советов психолога. Она стала уверенней и все такое. Не хочу загонять ее обратно — самой же потом придется ее утешать, а она обязательно расстроится, если я заговорю о папе.
Джордж хмыкнул. Софи чуть-чуть помолчала и добавила:
— Да и вообще лучше ей не знать, что я ревную.
— А ты ревнуешь?
— Конечно! — подскочила Софи. — Конечно, ревную! Я только об этом и думаю!
Джордж опустил глаза и потрогал маленькую впадинку на одеяле, где только что была голова Софи.
— Я тоже немножко ревную.
— Ты?
— Да, — ответил Джордж и отвел взгляд в сторону. — Удивительно, как ты можешь испытывать к отцу такие сильные чувства. Удивительно!
— Вряд ли он замечает, — почти прошептала Софи.
— Должен замечать. Если тебя кто-то так сильно любит, то это вообще все меняет. Да, я знаю, мама с папой желают мне добра, но я не самое главное в их жизни. Наверное, будь оно так, мне бы это не понравилось, и все же… — Джордж умолк, а затем проговорил уже другим тоном: — Последнее время они ссорятся, как кошка с собакой. Папа прошлой ночью даже из дома ушел. Может, это и пустяки, но семья катится к чертям, и… — Он опять умолк, прикрыв рукой глаза.
— Джордж?
Он покачал головой.
— Джордж… — прошептала Софи, двигаясь ближе. — Джордж, не плачь…
— Я и не плачу!
— Хорошо, — сказала она. — Хорошо. — Затем оперлась на руки и нежно поцеловала его в губы.
Он убрал руку с лица. По щекам катились две слезинки. Софи отодвинулась, а он пробормотал:
— Необязательно…
Она покачала головой. Джордж дрожащей рукой прикоснулся к ее щеке и сам поцеловал ее, уже не так нежно. Софи обвила руками его шею, и он положил ее на горы постельного белья. Они лежали рядышком, почти соприкасаясь лицами.
Софи прошептала:
— Никто ведь не узнает?
— Нет, — ответил Джордж и заглянул ей в глаза. Поразительно было видеть их так близко. Они смотрели только на него, больше ни на кого на свете.
— Нет, — повторил он, прижимаясь еще ближе, чтобы Софи могла и вправду видеть только его. — Никто не узнает.
ГЛАВА 12
— У меня голова стольким забита! — сказала Ви Дэну. Наверняка он ее не слышит: в последние дни только и делает, что спит; но попытка не пытка. — Больше всего думаю о Софи и Джине. Неудивительно, скажешь ты. А еще мистер Паже хочет посадить во дворике вечнозеленые растения. Чтобы поддерживать внешний вид. Я говорю: «Как это поддерживать?» А он: «Не полоть же вечно эти клумбы!» Тогда я сказала: «Мистер Паже, да я лучше буду полоть их день и ночь, чем на кладбище пялиться!»
Она помолчала, ковыряясь в вязанье.
— Софи к тебе приходила?
Откуда-то из глубины дремоты Дэн попытался ответить: «Нет, давно не приходила». Впрочем, он ее не винит, он нисколько не жалуется, понятно же, что девочка работает. Зато Джина через день ходит. Когда она его целует, он не в силах открыть глаза, но узнает ее по запаху духов. Джина читает ему стихи. Он почти ничего не понимает, но ему нравится ее слушать: голос журчит, будто вода по камням. Ви говорила, что в школе ее дочь была неплохой актрисой, жаль, потом бросила это дело. Впрочем, что тут удивляться? Театр в Уиттингборне никудышный. Из года в год ставят только «Визит инспектора», «Как важно быть серьезным» да рождественскую пантомиму, полную местечковых шуток.
— Недавно Софи была у меня дома, — сказала Ви. — Меня не было, она сама вошла и вроде поспала на диване. Оставила мне смешную записку. Ей, видите ли, хотелось побыть одной! По мне так, она слишком часто бывает одна, бедняжка. Столько взрослых вокруг, а ровесников и нет почти. В ее возрасте я дружила со всеми ребятами с улицы. Может, туалетов в домах у нас и не было, зато были друзья. — Ви замолчала и расправила вязанье. — Бедная Софи! Туалетов полным-полно, а подруги ни одной. Тебе нравится узор?
Дэн хотел ответить: «Очень». Среди плавно движущегося тумана его памяти замаячил детский стих про паука Сэмми: «Чудесный паучок! Жаль, не любил он прясть, а сразу брался за крючок». Надо рассказать его Ви. Ей страх как нравятся такие шутки, глупые и милые. Дэн напряг губы и поводил глазами, чтобы привлечь ее внимание. «Ви, — произнес он. — Ви, я вспомнил одно стихотворение». Но она не слушала.
Или не слышала. Она по-прежнему вязала, словно он ничего и не сказал.
В гостиной «Би-Хауса» полным ходом шла вечеринка по случаю дня рождения одной девушки. Родители попросили Хилари украсить стол розовыми и белыми гвоздиками, а по стенам развешать розовые и белые шарики с лентами и серебряной надписью: «Тебе уже восемнадцать!» Еда тоже должна быть розовой: лосось и креветки в розмариновом соусе, малиновые пирожные и игристое вино («румяного цвета», как говорилось на этикетке). Лоренс все это приготовил. Утром он, не сказав ни слова, взял у Хилари меню. При этом он был совершенно спокоен. Хилари велела малышкам соорудить импровизированную сцену для маленького ансамбля: Стив играл на ударных, а два его друга на гитаре и клавишах. Мишель, Лотте и две девушки из кадрового агентства разносили еду и напитки, а Хилари держалась подальше от гостиной. Отец девочки, директор уиттингборнского филиала крупного строительного общества, так и пышущий дружелюбием, хотел, чтобы Вуды присутствовали на вечеринке как члены семьи.
