Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
Из окон купальни была видна полная луна, и мысли принцессы перенеслись в Рудлог, к сестре и ее мужу-медведю. Василина была чувствительнее ее, мягче, женственнее. И если ей, Ангелиной, восхищались и благоговели, то, глядя на Васю, улыбались. Васюша умела наслаждаться вкусной едой, приятными тканями, любила запах цветов и с ранней юности увлекалась любовной поэзией. Как раз в ней мягкая, сдержанная притягательность была всегда. И Василина не закрывалась от мира, была готова и приучена чувствовать, осязать, наслаждаться.
Королева Ирина настороженно следила за второй дочерью, волновалась, что Васюшино отзывчивое сердце изберет какого-нибудь автора дурных строк или успевшего прогоркнуть ловеласа. Но вторая Рудлог, с улыбкой принимая восхваления и заверения в любви, была со всеми одинаково мила и равнодушна. И Ани думала, что младшая сестричка такая же, как она.
Но Васе встретился Мариан. «Он первый и единственный мужчина, который вызывал и продолжает вызывать у меня дрожь в коленках», – сказала как-то сестричка после свадьбы.
Дрожь в коленках! У принцессы Рудлог!
Тогда Ангелина фыркнула, а сейчас понимала ее и грустила, шевеля пальцами в теплой воде, легко поглаживая себя по рукам, животу, по бедрам и вдыхая знакомый запах лаванды, чуть настойчивый и навевающий мысли о каменистых и сухих, жарких, щедро политых солнцем холмах, где гуляет ветер и терпко пахнет цветами и травой.
Конечно, дрожь в коленках. Достаточно вспомнить, как они иногда замолкали во время общего разговора и смотрели друг на друга так, что всем становилось неудобно, или как барон, проходя мимо жены, поглаживал ее по шее, и Вася прикрывала глаза, мгновенно туманящиеся странной мечтательностью, или как вдруг пропадали посреди дня, а младшие хихикали и шептались.
Однажды Ани застала молодоженов в саду – в середине октября, днем, когда погода стояла сухая и солнечная, но было уже холодно. Вышла прогуляться. И прогулялась – так, что, смущенная и негодующая, почти бежала обратно к дому, а перед глазами стояла сестра с неаккуратно задранной длинной юбкой, с запрокинутой головой, прижатая спиной к старой яблоне, всхлипывающая и как-то беспомощно цепляющаяся за резко двигающегося, обхватившего ее, вбивающегося в нее Байдека. Неужели вожделение было настолько сильным, что у Васи, с ее воспитанием, и Мариана, офицера Севера, не хватило благоразумия дотерпеть до спальни? А если бы в сад вышла не она, Ангелина, а кто-то из младших? Или отец? Или слуги? Что же это за чувство, которое так действует на здравый смысл, гордость, воспитание, чувство долга, ответственность?
Ани плеснула ладонью по воде, поболтала ногами. В купальне она не зажигала свет, и глаза отдыхали, на душе становилось спокойно и тепло. Напряжение спадало, а с расслаблением возвращалась и способность связно мыслить. Ей подобное не грозит. Абсолютно.
Ангелина не любила ни мягких тканей, ни сладких строк любовных поэм: пища должна питать, а вкус – дело десятое. Ей не хотелось остроты чувств, как Марине, она не была поглощена учебой или спортом, как Алинка с Полей, и не находила удовольствия в рисовании, как Каролиша.
Единственной любовью старшей принцессы дома Рудлог была семья. И это Ани про себя знала точно.
Семья.
«Василина, Васенька, сестрички мои родные. Как вы там без меня? Боги с ней, с короной, хотя очень хочется понять, почему выбрали не меня, а Василину. Что со мной не так? Где я недоделала, недоглядела, недостаралась?
Три недели – страшный срок. Я здесь, в безопасности, а что там – только богам известно, а боги молчат. Может, Васюту уже сожрали акулы из парламента, и она не выстояла, не смогла отбить свою независимость? Вдруг в стране гражданская война? Или, не дай боги, с семьей что-то случилось? Во дворце ведь как на ладони: было бы желание причинить вред, а способ найдется.
Как, интересно, Василина восприняла то, что стала королевой? Если даже все в порядке, то справляется ли она? Без моей поддержки, без советов, объяснений?
Конечно, там есть кому поддерживать. Но куда спокойней было, если бы я делала это сама.
Домой. Как же я хочу вернуться, увидеть, что все хорошо, успокоиться, избавиться от удушающего, ставшего привычным чувства тревоги. Разве даже лучший мужчина в мире может остановить меня в этом стремлении?
А если все хорошо… все-таки Василина тоже училась, тоже слушала, наблюдала, хоть и никогда не любила светскую жизнь и тосковала на дипломатических встречах, – если все хорошо, то я не буду мешать. Негоже, когда страной правит королева, а королевой правит еще кто-то. Но находиться рядом, быть готовой прийти на помощь мне никто не помешает. И я найду чем заняться. В конце концов, начну налаживать отношения между Рудлогом и Песками. Здесь непаханое поле работы, и задачи интересные. И партнерство между двумя странами принесет Рудлогу выгоду. Если вовремя взять развивающееся государство с богатейшими ресурсами под свое крыло, то мы надолго закрепим за собой первенство в международных отношениях… И с драконом, с этим драконом я смогу говорить уже не с позиции заложницы, а на равных, без ограничения моей свободы…»
– Госпожа, вы здесь? – испуганный и сонный голос служанки вырвал первую принцессу из разговора с собой, возвращая в ночной дворец Белого города.
– Здесь, Суреза, – расслабленно сказала Ангелина, облокачиваясь на стенку ванны. – Не шуми.
– Я проснулась, а вас нет. Испугалась, что вы… ушли, – малита замялась. Она была расстроена: Владыка бы спросил за побег, если бы госпожа снова решилась.
– Все в порядке, – Ани села в ванной, и свежий воздух тут же охладил кожу. – Я просто не могла заснуть. Раз ты проснулась, принеси мне теплого молока с медом. Я сейчас выйду в спальню, помогать вытираться не нужно.
– Хорошо, сафаиита, – Суреза подняла руки к небу, видимо, благодаря высшие силы, что беспокойная драконья невеста нашлась, и ушла.
Молоко подействовало – а может, не беспокоили больше мысли, приведенные в порядок, – или легкий аромат лаванды, оставшийся на коже, сделал свое дело, но через двадцать минут Ангелина Рудлог уже крепко спала и не слышала ни плеска фонтана, ни громкого пения птиц за окнами.
Владыка Истаила тоже не сразу заснул после будоражащих кровь прикосновений к обнаженной, полыхающей огнем, яростью и страстью принцессе. Тело его покалывало от избытка силы и жаждало женщину, но он не торопился, охлаждаясь прохладным шербетом и терпким виноградом, неспешно пил ароматный фруктовый чай и улыбался. Сколько же в ней гордости, сколько силы!
– Господин, – почтительно позвал верный и тонко чувствующий настрой повелителя Зафир, – вы давно не уделяли внимание вашим нани-шар. Позвольте, я позову женщин из гарема, служанки женской половины говорили мне сегодня, что ваши жены соскучились и обижаются.
Нории помедлил. Он не был евнухом и любил женщин. И сейчас ласковые руки дочерей пустыни были желанны – если та, которую он желал на самом деле, была еще не готова.
– Да, – сказал он гулко, – позови двоих или троих. Ты помнишь?..
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
