— Да! — воскликнула Ширли. На ее лице отразилось огромное облегчение. — Тем более что я и сама хотела поговорить с вами о некоторых вещах…
Никто из них не заметил внезапно возникшего на пороге Кристиана, и лишь когда он подошел к ним вплотную, все испуганно обернулись и вздрогнули. Глаза Кристиана метали молнии. Жан, который, очевидно, предположил, что присутствует при семейной ссоре, тактично скрылся за дверью позади стойки.
— Вот вы где! — наконец произнес Кристиан, переводя взгляд с дочери на Сару и обратно. — Какого черта вы тут делаете?
Его голос звучал спокойно и от этого казался еще более устрашающим.
— Дай нам хоть немного прийти в себя… — начала было Сара.
— Ты разрешил мне уходить на пару часов в день! — вызывающе сказала Ширли.
— Но не для того, чтобы сидеть в баре! — загремел Кристиан и, переведя взгляд на дверь, за которой скрылся Жан, в ярости добавил: — С мужчиной!
— Ему всего семнадцать!
— Не имеет значения!
— Мы просто разговаривали!..
— Хорошенькое дело! Ты действительно думаешь, что я в это поверю!
— А я ей верю, — спокойно произнесла Сара, что вызвало благодарный взгляд Ширли и гневный — ее отца.
— Если вы думаете, что сможете вдвоем меня провести, то ошибаетесь! — Голос Кристиана зазвучал тоном выше. — У тебя в голове есть хоть капля мозгов, Ширли? Ты что, забыла, за что тебя исключили из школы?
— Перестань кричать на меня! — воскликнула Ширли со слезами в голосе.
— Ты думаешь, это игрушки? Скажи спасибо, что я тебя не поколотил!
Жан нервно высунулся из своего укрытия, кажется собираясь вмешаться во все более обостряющийся конфликт.
— Я ни во что не играла!..
— Неужели твоя беременность ничему тебя не научила? — спросил Кристиан, и на сей раз в голосе его звучали лишь горечь и разочарование.
Ширли всхлипнула.
— Я… мне нужно кое-что сказать вам… вам обоим… — прошептала она с нетерпением. — Хотела раньше сказать, но…
Она умоляюще взглянула на Сару, словно прося о помощи, и та мягко сжала ее локоть.
— Криком ты ничего не добьешься, — спокойно сказала она Кристиану. — Если Ширли хочет что-то сказать, лучше всего нам сесть и спокойно все выслушать.
По крайней мере, подумала она, девочка становится более откровенной.
9
— Мы возвращаемся домой, — непреклонным тоном произнес Кристиан и, не дожидаясь ответа, повернулся к двери.
— Нет, я хочу остаться здесь, — дрожащим голосом сказала Ширли, оборачиваясь в поисках Жана, который вышел из-за стойки и теперь стоял, понуро опустив голову.
— Ты сделаешь так, как скажу я, — с угрозой в голосе проговорил Кристиан, и Сара предостерегающе взглянула на него.
Этот человек сошел с ума! Он хочет исправить положение, снова прибегая к отцовскому диктату!
— Впрочем, мне все равно, — угрюмо пробормотал он, поймав взгляд Сары. — Скажи этому мальцу, чтобы принес нам что-нибудь выпить, — добавил он, обращаясь к дочери.
Ширли что-то шепнула пареньку по-французски, и он удалился. Затем они подошли к одному из столов, на котором стояли стулья ножками вверх, и, сняв их, уселись. Сара заметила, что Кристиан избегает встречаться с дочерью взглядом. Он сидел прямо, сцепив перед собой пальцы рук, выражение его лица было холодным и неумолимым.
Странно, они вполне дружелюбно общались последние несколько недель. Зачем же Ширли тайком убегала из дома ради такой вещи, которая однозначно должна была повергнуть отца в бешенство? В ее встречах с юным французом было что-то по-детски невинное и столь же по-детски глупое. Неужели она испытывала столь сильное одиночество, что решилась на такой отчаянный шаг? А они-то с Крисом так наивно радовались за нее! Они легкомысленно решили, что долгие прогулки вдали от дома пойдут ей на пользу — в конце концов, Ширли приехала во Францию за новыми впечатлениями. Насколько же они заблуждались! Она использовала свободное время точно так же, как раньше в Англии!
Сара чувствовала себя виноватой. Если бы, если бы… Если бы они с Кристианом не были так сильно заняты друг другом, они не позволили бы ей уходить надолго. Возможно, подсознательно они считали, что опасаться нечего — самое худшее уже произошло. Ширли беременна, и ничего сверх того с ней случиться не может. Эти мысли были весьма неутешительны.
Три чашки крепкого кофе, принесенные испуганным Жаном, слегка прояснили мысли Сары, но вдруг у нее зародилось еще более серьезное подозрение.
Что, если Ширли солгала молодому человеку насчет своего возраста и они тайно поженились? Возможно ли это? Нет, ответила себе Сара после некоторого размышления. Но, тем не менее, Ширли собиралась что-то сказать. Она в нерешительности поднимала глаза на отца, затем снова отводила их в сторону. Чашка с кофе так сильно дрожала в ее руке, что жидкость немного пролилась на стол.
— Ну, не бойся, — подбадривающе сказала Сара, не обращая внимания на каменное лицо Кристиана.
Ширли нервно прикусила нижнюю губу.
— Папа… — тихо начала она, и Кристиан взглянул на нее с ледяной холодностью.
— Я даже не могу передать, насколько разочарован в тебе… — начал он.
— Хорошо, — быстро перебила Сара, — теперь послушаем Ширли.
— Не знаю, как сказать… — в отчаянии прошептала девочка. — Я собиралась раньше, но не могла…
— В чем дело?
Сара попыталась улыбнуться ободряющей, материнской улыбкой, и с облегчением заметила, что напряженные плечи Ширли расслабленно опустились.
— Я не беременна.
Эта короткая фраза прозвучала в накаленной атмосфере комнаты, словно удар грома.
Кристиан, не веря своим ушам, воззрился на дочь.
— Что?
— Я вам солгала. Я не беременна…
Голоса ее было почти не слышно, и Сара невольно подалась вперед.
— Не понимаю… — произнесла она, полностью сбитая с толку. — Ширли, это что, шутка?
— Никаких шуток. — Долгожданное освобождение от давящего груза придало голосу Ширли больше уверенности, — Я солгала насчет беременности, потому что ненавидела эту закрытую школу и не желала там больше оставаться. Да и вообще никогда не хотела туда ехать! Я чувствовала, что была препятствием для отца и Мелани, поэтому они отправили меня с глаз долой. Когда мы жили в Австралии, свободы у меня было куда больше, и, хотя характер у мамы был еще тот, она мне почти ничего не запрещала. А в школе я чувствовала себя никому не нужным хламом, который выкинули на помойку. Ты ведь даже не спрашивал меня, хочу ли я уезжать! — воскликнула она, обращаясь к отцу, и сейчас голос ее окреп, в нем зазвучали обвиняющие нотки.
