Турецкий направился в правое крыло здания, где находилась лаборатория по исследованию волос, тканей и микрочастиц. Здесь бессменно трудился Рафик Гольберг — могучий мужчина с густой шевелюрой седых кудрей. Наверное, последнюю попытку привести в порядок это дикое буйство природы он предпринял лет десять назад. С тех пор волосы все разрастались, седели, переплетаясь в немыслимый клубок, и он просто завязывал их в хвост, перетягивая аптекарской резинкой. Его умное лицо с проницательным взглядом карих глаз поражало постоянным присутствием вдохновения. Турецкому Гольберг напоминал безумного художника, который творит, забывая об окружающем мире. Его левый глаз слегка косил, потому что львиную долю своего времени он проводил за работой, изучая материал через окуляр оптического прибора.
Рафик оторвался от микроскопа только затем, чтобы пожать руку Турецкому и сообщить:
— Специально для вас подготовил, Александр Борисович.
Они были знакомы уже лет пятнадцать, но Рафик не делал попыток к сближению. Ко всем, даже юным лаборантам, он обращался на «вы» и по имени-отчеству. Хотя коллеги его называли просто Рафиком, и он охотно отзывался.
— Посмотрите на этот фрагмент скотча, которым был заклеен рот одной из девушек, жертвы номер три.
Рафик выключил верхний свет и включил маленькую ультрафиолетовую лампочку. В лаборатории стало темно, и сине-зеленый свет придал ей обстановку жутковатой интимности.
Турецкий прильнул к окуляру микроскопа. Он увидел мелкие крошки пыли, длинный волос и тоненькую полоску волокон, настолько узкую, что Турецкий сначала решил — это производственная метка.
— Я должен обратить внимание на волос?
— Нет, он принадлежит жертве номер три. Я его идентифицировал. Совпадение полное. Посмотрите на эти волокна.
— Так это не метка производителей?
— Нет, волокна по краю скотча — след поверхности, на которой он лежал, прежде чем его пустили в ход. Благодаря прогрессу в области криминалистики, мы имеем возможность определить состав конкретного материала.
— Это я знаю, но до сих пор как-то не задумывался, как это происходит.
— Видите, на этом снимке как раз запечатлено волокно в его поперечном сечении. Его изображение я получил под микроскопом. Вот этот треугольник как раз говорит о составе ткани, что она изготовлена со специальными характеристиками для поглощения пыли.
— То есть?
— Это ковровое покрытие.
— Значит, ткань искусственная?
— Да. Хочу сказать, что каждый тип волокон имеет свой коэффициент двойного лучепреломления. И мы можем определить его. Так вот, это волокно бежевого цвета имеет коэффициент двойного лучепреломления ноль-один — тридцать — пять.
— Я полагаю, это соответствует какому-то материалу?
— Нейлону три и три.
— И где он применяется?
— Это ковровое покрытие используется для изготовления внутренней отделки салонов машин типа «А».
— Отлично, — потер руки Турецкий. — По крайней мере мы знаем, в какой машине ее перевозили. — А что насчет предметов одежды, которые принадлежали девушкам?
— Полный отчет в этом файле. — Рафик полез в столик и вручил Турецкому сразу три папочки. — По каждой отдельно. Кстати, одежда в основном китайского производства. Но есть кое-что от отечественного производителя. Производство Молдавии и Украины.
— Я так и предполагал, — удовлетворенно кивнул Турецкий. — Ну что ж, спасибо вам за все. — Он пожал вяловатую руку Рафика. Тот, невзирая на свою комплекцию, был типичным кабинетным человеком и спортивными занятиями явно пренебрегал…
В агентство «Глория» стеклась вся команда, и теперь каждый отчитывался за проделанную работу.
— Лаборанты обещали сделать экспертизу видеосъемки к завтрашнему дню, — отчитался Авдеев.
— Кстати, Володя, ты успел съездить в ментовку? — спросил Голованов.
— Съездил, — коротко ответил Демидов. — Заявление Зотовых зарегистрировано. По его факту наряд милиции прочесал весь район. Никаких следов Насти Зотовой не обнаружено. Был произведен поквартирный опрос, тоже ноль результатов.
— Что-то слишком быстро они справились с опросом, — с сомнением в голосе заметил Агеев.
— Родители ведь тоже ходили по дворам, опрашивали соседей, — напомнил Демидов.
— И никаких следов, — заключил Голованов.
— Я пригласил на завтра охранника из клуба «Ариведерчи», чтобы он составил фоторобот парня, который, предположительно, похитил девушку, — объявил Агеев. И рассказал о визите в клуб.
— Похоже, ты идешь по верному следу. — заметил Голованов. — Попова говорила о красивой иномарке белого цвета. Видеокамера запечатлела тоже белую иномарку, когда туда заталкивали девушку.
— Возможно, круг поисков машины сузится, когда я узнаю, в каких автомобилях используется вид ткани, маркировку которой определил эксперт Гольберг.
— А что прояснилось по одежде, которая была на потерпевших? — спросил Голованов.
— В основном на всех троих одежда производства Китая, но бюстгальтеры у каждой белорусского производства.
— Это ни о чем не говорит. Кроме того, что белье хорошего качества, — заметил Демидов.
— А ты откуда знаешь? — воззрились на него остальные сыщики.
Володя немного смутился.
— Что вы на меня смотрите, как на фетишиста? Я это знаю от жены. Они с тешей заказывали бюстгальтеры нашей соседке, когда та уезжала к родственникам в Брест. Я бы и рад не вникать в такие интимные подробности из жизни своих женщин. Но когда это обсуждается довольно громко, трудно не услышать. К тому же информация оказалась весьма полезной, — сварливым тоном закончил он.
Мужчины заулыбались, их рассмешило смущение коллеги и его пылкая речь в свою защиту.
— К сожалению, по одежде теперь действительно трудно определить прежнее местожительство человека, — сокрушенно сказал Агеев. — Все сплошь в китайском ходят.
14
Когда-то Валюшка, поднимая бокал за присутствующих мужчин, остроумно заметила:
— Если у женщин самое сильное впечатление в жизни — роды, то у мужчин — армия. И те и другие готовы вспоминать детали часами, даже спустя долгие годы.
Петр и его бывший сослуживец посмеялись, но полностью были с ней согласны. Стоило кому-то из бывших друзей по армии зарулить к Петру, как начинали предаваться воспоминаниям, и получалось, что это были самые счастливые, самые беззаботными самые наполненные годы.
Как-то повелось, что Петр переписывался еще лет десять после армии только с одним из армейских сослуживцев — Романом. Но постепенно переписка свелась только к поздравлениям с Новым годом, а потом и совсем заглохла. Давно уже никто не пишет друг другу письма. Когда-то Петр с Валюшей поздравительные открытки получали десятками и для развлечения развешивали их на веревке, протянув ее через всю комнату. Теперь если кто-то и пришлет раз в три года открыточку, это скорее вызывало удивление, чем радость. Ожидалось, что к поздравлению будет приложена просьба. Так оно, как правило, и бывало. О Суглобовых вдруг вспоминала двоюродная сестра из Иркутска или братан из Тюмени. В основном чтобы предупредить: в июле приедет кто-нибудь из подрастающего поколения поступать в московский вуз, нельзя ли приютить абитуриента? Валюша кривилась, но соглашалась. Забот прибавлялось, но не помочь родственникам мужа как-то некрасиво, еще обидятся.
