Съемки назначили в полночь. В тот момент я, в очередной раз приехала к Андрюше на фотосессию в стольный град Иерусалим, и, само собой, увязалась за ним в храм.
Я ждала у Львиных ворот на заходе солнца. С Андрюшей явился фотограф, парень из местных в камуфляже и кипе.
– Сюда в кипе нельзя! – преградил нам дорогу служка.
– Как нельзя? Да я без кипы, как без головы! – заупрямился фотограф.
Нас все же пропустили. И – новое замешательство: под камуфляжной курткой у фотографа обнаружился «калашников»!
– Старик, ты что, о…ел? – зашипел Андрюша.
– Старичок, я без автомата, как без яиц! – заныл фотограф. Но автомат все-таки пришлось оставить в подсобке.
Был поздний час. Паломники разошлись. Непривычно пусто было в храме. Лишь на Голгофе стояла одна и пела столетняя сухая греческая монахиня в черном, да в углу две эфиопки в белых одеждах картинно, по-библейски, разместились на каменных мозаичных плитах пола.
Пригнувшись, я прошла в Кувуклию. Там странник в запыленной одежде, пришедший из необозримой временно-пространственной глубинки, распростерся перед камнем, прикрывающим Гроб Господень. Подняв лицо к потолку, странник молитвенно вздымал ввысь руки, доверху нагруженные какими-то образками, медальками, крестиками, четками – и немое ликование оглушительно звенело в нем!
Я вышла из Кувуклии. Было очень тихо. Вспыхивали на секунду сполохи фотоаппарата, после чего храм, казалось, еще глубже погружался в густеющий сумрак.
Выйдя из храма, я долго стояла у входа возле порфировой колонны, крест-накрест изрубленной мечами паладинов. В камне зияло отверстие. Считается, что несколько веков назад на Пасху армянская община, подкупив стражу, перекрыла в Кувуклию доступ православным в канун Святой Субботы, когда в полдень в храме нисходит благодатный Огонь. И тогда колонна у входа разверзлась, и из нее изошел Благодатный огонь.
Я приблизила ухо к отверстию, похожему на кричащий рот. Там, словно шум моря в раковине, неслышно плескалась мощная басовая нота – немыслимо низкий вселенский ультразвук.
Храм Господень пел.
…Никакого бизнеса у Андрюшки, конечно, не получилось. Не так давно он умер. Его похоронили у Иерусалимской стены, откуда виден весь Святой город. А осколок Голгофы добрался до Парижа. Красуется у меня на книжной полке – подле пирамидки Луллия.
Doctor Illuminatus
Философ, поэт, тайновидец, Раймунд Луллий, или, по-каталонски, Рамон Льюль, родился в Пальма-де-Майорке. Его судьба драматична. В юности, которая прошла при дворе короля Хайме (Jaume) I Арагонского, он был поэтом, повесой, рыцарем и вел жизнь, полную светских увлечений. Трагическая любовь изменила все. Луллий влюбился в знатную даму, чью прелестную грудь воспевал в мотетах. Дама была неприступна – и однажды, когда он подстерегал ее у порога церкви, она в припадке гнева разорвала платье у себя на груди, вскричав: «Вот что за грудь вы воспеваете!» Луллий отшатнулся – грудь была изъедена гнойной проказой! Потрясенный, он покинул двор и, вступил в орден францисканцев, где преуспел в создании эликсира бессмертия. Написал он также около трехсот трактатов по богословию, логике, философии, главный из которых – «Великое Искусство» – Ars Magna.
Не в пример алхимикам-прагматикам, поклонявшимся златому тельцу, Луллий не алкал «златоделия» (не пытался добывать с помощью банальной взгонки презренный металл). Его Великое делание было иным. На платоновско-герметической основе Луллий предпринял попытку создать всеобъемлющую науку или Искусство познания мира (лат. Ars Magna – «Великое Искусство»). Для этого он создал таблицу (в чем-то предтечу менделеевской), где выделил и расположил в определенном логическом порядке всеобщие определения или чистые категории, под которые должны были подпадать все на свете предметы. В свою таблицу Луллий поместил:
– 9 абсолютных предикатов;
– 9 относительных предикатов;
– 9 субстанций;
– 9 акциденций;
– 9 вопросов;
– 9 моральных добродетелей;
– 9 пороков.
Записав все исходные допущения (на языке особых знаков, похожих на современные математические), Луллий 700 лет тому назад сконструировал своего рода «логическую машину». Придуманное им приспособление состояло из семи концентрических вращающихся кругов разного диаметра. Круги были поделены на секторы, которые раскрашивались разными цветами и обозначались буквами, соответствующими тому или иному понятию. При повороте рычага, вращающего круги, разные секторы совмещались, и получались те или иные сочетания букв – подобие формул. Правила вращения, согласно которым это происходило, давали, по мнению Луллия, возможность исчерпать истину обо всех вещах во Вселенной. Луллий считал, что с помощью его машины можно даже доказать бытие Бога.
Его имя прогремело по христианскому, иудейскому и мусульманскому мирам. Святая инквизиция попыталась обвинить Луллия в ереси, но тщетно. Он посетил Грецию, Кипр, Армению и Северную Африку. В возрасте восьмидесяти лет за проповедь на центральной площади Багио в Тунисе был побит камнями.
Его полумертвое тело подобрал один генуэзский купец и привез на родину Луллия, остров Мальорку. По дороге в сумке ученого он обнаружил карту морских путей через Атлантический океан. Звали купца дон Эстебан Колумб.
Учение Раймунда Луллия привлекло в XVII веке русских мыслителей, стремившихся очистить Христову веру от мирской суеты. В 1698–1699 годах писатель и переводчик Андрей Христофорович Белобоцкий изложил по-русски главный труд Луллия «Ars Magna», озаглавив его «Великая и предивная наука»; Раймунд Луллий там назван «Просвященным Учителем» – Doctor illuminatus.
Свифт и свинг
Cantaben els ocells l’alba,
I es desperatа́́ l’amat qui es l’alba;
E los aucells finiren llur cant;
I l’amic morí per l’amat, en l’alba.
Птицы воспевали зарю,
И Возлюбленный, что был зарей, пробудился;
И умолкли птицы;
И Влюбленный почил ради
Возлюбленного, на заре.
Раймунд Луллий. Пение птиц[40]
Луллий жил за триста лет до появления «Путешествий Гулливера» Свифта. В своей третьей книге «Путешествий» Свифт описал посещение Гулливером Лапуты – летающего острова, где жили «полоумные» ученые. Стремясь высмеять бредовые эксперименты современных горе-ученых, Свифт, устами Гулливера в частности, издевательски описывает некий «прибор для открытия отвлеченных истин»: расположенные на раме таблички со словами, которые можно произвольно сочетать с помощью встроенного «генератора случайных чисел» (!). Совершив очередную перетасовку, вовлеченные в эксперимент ученые лапутяне пытаются найти в беспорядочном наборе слов и знаков осмысленные фразы и, таким образом, создать полный обзор всех наук и искусств. Эту машину Свифт назвал словом «компьютер».
