Мартин приблизился к брусьям. Повис. Попытался подтянуться и тут же шлепнулся на мат.
— Еще раз! — снова скомандовал господин Дауме. — На исходную! Подтянулся и в стойку! Мышцами-то работай!
— Господин Дауме! — раздался голос Субастика.
— Стоп! — моментально отреагировал учитель, оставив Мартина на секунду в покое, и обратился к Субастику. — Да? Что ты хочешь мне сообщить?
— Господин Дауме, а кто это там такой? — спросил Субастик, показывая головой на большой портрет, на котором был изображен бородатый дядька с лавровым венком на макушке.
— Отец спортивной гимнастики Фридрих Ян, — машинально ответил господин Дауме. — Хотя зачем тебе это знать? — удивился господин Дауме. — Пытаешься отвлечь меня? Не выйдет!
— Отец спортивной гимнастики Фридрих Ян, — сказал Субастик, обращаясь к портрету. — Скажи Мартину, что мне очень жаль его. Мне больно смотреть, как его мучает противный Даумище! Но если я выдам ему тайну, как мне получить новые веснушки, он опять будет загадывать свои желания, и я с каждым желанием буду все уменьшаться и уменьшаться, пока совсем не исчезну. Мартин должен меня простить!
Теперь Мартин понял, чего добивается господин Дауме. У Субастика, похоже, кончились веснушки, и господин Дауме решил помучить у него на глазах Мартина, чтобы Субастик не выдержал и раскололся.
— Не волнуйся, Субастик! — сказал Мартин, стараясь держаться как можно спокойнее. — Как-нибудь справлюсь!
— Ах, ты справишься?! — послышался язвительный голос господина Дауме. — Тогда перейдем к более интересным снарядам! Шагай к турнику!
Мартин сделал несколько шагов по направлению к ненавистному снаряду.
— Отжим, переворот, соскок! — в очередной раз скомандовал учитель.
— Перевороты на турнике мы еще не проходили! — запротестовал Мартин.
— Поговори у меня! — пригрозил ему господин Дауме. — Действуй!
Мартин подошел к турнику, взялся за перекладину руками, подтянул ноги и повис как тряпка.
И тут ему в голову пришла мысль! Он вспомнил, что рассказывал папа о том, как они с Субастиком добывали новые веснушки! Как же это было? Они забрались на крышу, кажется в полночь. И папа по ошибке сказал волшебное слово! Надо же, от страха все из головы долой! Но теперь-то он вспомнил! Он, Мартин Пепперминт, перехитрит этого господина Дауме и освободит Субастика! Нужно только сохранять спокойствие и выдержку.
Мартин почувствовал необыкновенный прилив сил. Он подтянулся на руках и, сам не зная как, довольно ловко перевернулся. Опля! И вот он уже внизу.
Это он зря, конечно! Потому что по плану ему нужно было бы как следует шмякнуться.
— Так, а теперь делаем мельницу, — приказал господин Дауме. — Подход, вис, мах, переворот на вытянутых руках!
Мартин подпрыгнул, ухватился за перекладину и тут же соскользнул вниз, грохнувшись на мат.
— Я больше не могу, — жалобно проговорил он, потирая коленку. — Правда, господин Дауме!
— Не можешь — заставим! — железным тоном сказал господин Дауме и направился к снаряду. — Встал, вытянул руки!
— Я не могу, господин Дауме! Ну пожалуйста! Не надо! — запричитал Мартин. — Субастик, прости меня, но я скажу ему все как есть! Иначе он меня замучает!
— Что ты хочешь сказать мне? — насторожился господин Дауме. — Ты что, знаешь тайну Субастика? — его голос слегка дрожал от волнения.
— Да, я знаю, как получить волшебные веснушки, — сказал Мартин. — Мне папа рассказал.
Субастик посмотрел на портрет и закричал:
— Отец спортивной гимнастики Фридрих Ян, скажи Мартину, чтобы он замолчал! Если Дауме получит возможность опять загадывать желания, то я совсем скукожусь и исчезну! И мы никогда-никогда не сможем увидеться снова! Я никогда не увижу Мартина и папу Пепперминта тоже!
— Не слушай его! — приказал господин Дауме.
Он подбежал к шведской стенке, утрамбовал Субастика и наглухо закрыл рюкзак.
— Ну вот, теперь нам никто не мешает! — сказал он, возвращаясь к Мартину. — Надевай носки, обувайся, занятия окончены! — Он положил Мартину руку на плечо. — А теперь будь хорошим мальчиком и скажи своему учителю, что нужно сделать, чтобы у Субастика появились новые веснушки.
— Вам нужно забраться вместе с Субастиком на крышу, — покорно принялся объяснять Мартин. — И когда часы пробьют двенадцать раз, то есть ровно в полночь….
— Нет! Молчи, Мартин! Не говори ему! — послышался сдавленный писк из недр рюкзака.
— Тихо! — рявкнул господин Дауме, который весь обратился в слух.
— …ровно в полночь, — продолжал Мартин, — вы должны громко и отчетливо сказать волшебное слово «Атоббус». Причем лучше всего повторить его несколько раз и ни в коем случае не давать встревать Субастику.
Из рюкзака опять раздался приглушенный писк. Но на этот раз он звучал как-то радостно.
— Атоббус? — переспросил господин Дауме. — Что за ерунда? Издеваешься надо мной?
— Нисколько! — заверил его Мартин. — Это слово «суббота», сказанное задом; наперед. Ведь Субастик зовется Субастиком, потому что он связан с субботой, понимаете?
Господин Дауме кивнул. Такое объяснение его вполне устраивало. В этом была своя логика.
— Атоббус, значит, — повторил он. — Ну а потом?
— А потом появятся веснушки, — спокойно сказал Мартин.
Господин Дауме взглянул на часы.
— Половина двенадцатого, — сообщил он. — Сделаем так, — сказал он после недолгого размышления. — Я беру Субастика, и мы с ним поднимаемся на крышу школы. Ты останешься здесь. Но если ты меня обманул, то я с тебя три шкуры спущу! Посиди подумай, что тебя ждет, если ничего не получится!
Господин Дауме отцепил рюкзак с Субастиком, погасил свет и вышел из зала.
— И не вздумай включать свет! — крикнул он напоследок. — Нечего привлекать лишнее внимание!
С этими словами он запер дверь на ключ и ушел. Мартин подтащил несколько матов и уселся на них, прислонившись к стене, на которой висел портрет Фридриха Яна.
Сквозь узкие окошки наверху светила полная луна. Черные прямоугольники оконных рам темнели на сером полу. Поблескивала металлическая перекладина турника, изрядно стершаяся посерединке от сотен рук, которые успели подержаться за нее. Все выглядело таинственным и загадочным, но совсем не страшным.
Мартин подтянул ноги к себе и обхватил их руками. Уткнувшись подбородком в колени, он сидел и ждал наступления полуночи.
Около десяти родители Мартина уже начали серьезно волноваться.
— Ну где же Мартин? — сказал господин Пепперминт, посмотрев в очередной раз на часы. — Взял моду задерживаться! Хотя на него это не похоже! — В его голосе звучали одновременно тревога и досада.
