Белоснежка посторонилась. Журналист сделал два быстрых шага и ударился в место распила. Дверь треснула и разлетелась на две части.
На полу лежали люди. Белоснежка быстро сосчитала, что их семнадцать. Они выглядели мертвыми, но когда Белоснежка потрогала шею ближайшей пожилой женщины, она почувствовала пульс.
– Они под наркотиком! – закричала она.
Огонь трещал и оглушающе гудел над ними, так что было трудно слышать друг друга.
– Адама Гавела здесь нет, – закричал в ответ Иржи.
Она уже высмотрела девушку в толпе и теперь попыталась поднять ее. Ее тело было тяжелым и дряблым. Иржи пришел на помощь. Вместе они смогли обвить ее руки вокруг своих шей, чтобы вес ее тела был распределен пополам. Затем медленно и осторожно поднялись по узким ступенькам. Дым забивал глаза, нос и легкие. Жар наносил новые удары.
Второй этаж превратился в сплошное пламенное море. Но к боковой двери путь еще оставался. Белоснежка вынырнула из-под руки Зеленки, хлопнула Иржи по спине и закричала сквозь гул огня:
Иржи побежал. Белоснежка следовала за ним. Вдруг с крыши упала горящая балка. Белоснежка успела отпрыгнуть назад. Она увидела, как Иржи достиг двери и выскочил на улицу с Зеленкой.
Огонь кричал и пел вокруг Белоснежки. Она чувствовала, как тот лижет ее майку, и понимала, что ее спина в огне.
Затем Белоснежка побежала. Она бежала, бежала, бежала сквозь огонь, из двери на улицу. Там упала на траву – и каталась, каталась, каталась, пока пламя на ее спине не погасло. Она увидела на траве лежащего и кашляющего Иржи. И Зеленку, лежащую на земле, как в глубоком спокойной сне.
Огненные языки поднимались к небу.
Вскоре гул огня заглушили сирены пожарных машин.
Эпилог
Белоснежка, по мнению журналистов, была именно тем, кто нужен, – героем, пробуждающим симпатию, одновременно сильным и слабым, кого полюбит публика…
We are difficult to understand
It was hard to make the simple plan work
Difficult, that’s what made it burn[34].
Белоснежка смотрела на белую вату, на горы из взбитых сливок и на синюю бездну из иллюминатора самолета в тот момент, когда дала спеть Ширли Мэнсон об огромном сияющем мире. Песня была на редкость светлой для группы Garbage, но именно сейчас она нравилась Белоснежке.
Она дала мыслям отдохнуть и стала любоваться видом. Отдых. Этого ей сейчас хотелось больше, чем чего-либо другого. Хотелось запереться дома и проспать целую неделю… Не выйдет. Впереди Иванов день у родственников. И надо будет рассказать, как прошла поездка в Прагу.
Отлично.
Центральная Европа.
Много культуры. Театр теней.
Отдых.
Она сможет рассказать о холмах и парках города, о многочисленных мостах, дневной жаре, переходящей в вечернее тепло, о переулках старого города, скульптурах, кафе. Она может рассказать обо всем хорошем и простом. А если ее спросят, хочет ли она вернуться в Прагу, Белоснежка с чистым сердцем сможет сказать: когда угодно. Но не упомянет, что там есть два человека, которых она могла бы даже назвать друзьями. Она провела последние дни своей поездки с Иржи и Зеленкой. Вера Совакова отозвала убийцу прочь от Белоснежки, когда операция «Массовое самоубийство» закончилась. Белоснежка больше не представляет опасности. Она больше не важна. И от этого она безгранично счастлива.
Белоснежка знала, что все захотят услышать о пожаре и подвиге. Все средства массовой информации мечтали взять интервью у «чудесной девушки», которая прибыла на место, когда секта пыталась покончить жизнь самоубийством, и помогла спасать людей. Белоснежка говорила с журналистами очень мало и при первой же возможности попыталась передать их Иржи, но все интересовались прежде всего ею. Белоснежка, по мнению журналистов, была именно тем, кто нужен, – героем, пробуждающим симпатию, одновременно сильным и слабым, кого полюбит публика. Она появилась во всех новостях со своим лицом, испачканным золой, в порванной одежде.
Как раз сейчас Белоснежка увидела, что бизнесмен, сидящий напротив нее через коридор, читает газету двухдневной давности, где на обложке красовалась ее фотография. Короткие спутанные волосы, красные заплаканные глаза, разъеденные дымом; на правой щеке царапина, оставленная стружкой, отлетевшей от двери. Белоснежка знала также, что на страницах газеты есть отдельная фотография пилы и рассказ о том, как «отважная финская девушка, дитя природы и лесов», открыла ею дверь.
Когда бизнесмен поднял глаза, Белоснежка отвернулась и уставилась в иллюминатор. Может быть, ее сложно узнать сейчас, с чистым лицом и в целой одежде. Но она не хотела допускать даже малейшей возможности обсуждения события пожара с незнакомцами.
Родня, папа и мама все же будут расспрашивать ее об этом событии, хотя больше всего на свете Белоснежка хочет забыть о нем.
Журналисты постановочной трагедии фотографировали именно Белоснежку, несмотря на то что самая большая трагедия осталась в тени.
Именно так. Вера Совакова получила свои заголовки, но меньше и мельче, чем планировала. Не так много смертей, не очень значительная новость.
Лишь смерть может создать настоящую легенду о герое. Пожарные прибыли слишком рано. Ожоги какой-то пожилой женщины не тянут на сенсацию; другое дело, если бы погибла половина общины.
Адама Гавела не нашли. Полиция разыскивает его, но Иржи сомневается, что поиски когда-либо увенчаются успехом. Адам Смит и Адам Гавел – все эти имена фальшивые. Кто он на самом деле, неизвестно. Сейчас этот тип может быть где угодно. Возможно, именно в этот момент он собирает вокруг себя новых наивных, верующих в добро…
Нет никаких доказательств причастности к преступлению Веры Соваковой. Иржи пытался немного надавить на босса, но та намекнула, что за его спиной стоит очередь из жаждущих работать журналистом в «Супер 8». Иржи заявил Белоснежке, что, может быть, когда-нибудь он позволит Вере Соваковой выбрать кого-то из этой очереди. Но не сейчас. Сейчас у него есть о ком заботиться, и ему нужны деньги.
«Если ты кого-то спас, то остаешься за него в ответе». Так сказал Иржи, когда взял Зеленку к себе домой. На какое-то время. Пока та не сможет начать жизнь сначала.
В аэропорту Зеленка крепко обняла Белоснежку.
– Если б у меня была сестра… – начала она.
Белоснежка улыбнулась и кивнула.
Inside this big, bright world
Inside this big, bright world
