Вера чувствовала, как мурашки бегут по ее коже от мысли, как люди прилипнут к экрану. Они будут чувствовать, что происходит настоящая жизненная драма, которая может закончиться как хорошо, так и плохо…
Одной спички наверняка хватит. Но все же Адаму Гавелу нельзя было рисковать. Он взвесил в руке тяжелую бутылку с коктейлем Молотова и запустил ее в окно. Стекло разбилось вдребезги. В комнате сразу же заплясали языки пламени.
Дураки. Они поверили словам Адама, что все заснут глубоким сном, прежде чем он подожжет дом и застрелится. Первую часть обещания он сдержал – убедился, чтобы все уснули. Затем запер дверь и вышел наружу. Дождался, пока тупица-журналист взломает боковую дверь…
Адам Гавел с удовольствием остался бы посмотреть, как весь этот уродливый старый дом сгорит, словно щепка. Как огонь поглотит человеческую глупость и доверчивость. Он даже чувствовал какое-то удовлетворение от того, что смог осуществить все даже лучше, чем тогда, наспех, в Небраске. На этот раз он удерживал Семью вокруг себя так долго, что смог заставить людей верить ему безоговорочно. Они слушали его сказки о том, как очищающий огонь унесет их души прямо в рай, куда неправедным ход заказан…
Адам наслаждался той властью, которая у него была. Время от времени он даже играл с мыслью, что все идет по-старому. Адам говорил о Вере и Семье так убедительно, что даже сам временами в это верил. Но пасти стадо стало слишком трудно, да и он начал стареть. Сделка с Верой Соваковой освободит его и даст богатство.
Адам не мог остаться, чтобы полюбоваться на пламя. Уже скоро его авиарейс. Он улетит далеко-далеко, на деньги Веры Соваковой, с новыми именем и паспортом. Время начать все с чистого листа. Чистого и белого, как снег.
Адам повернулся к дому спиной и запер огромные железные ворота. Это ненадолго замедлит действия полиции и пожарных. Но возможно, это «ненадолго» будет решающим.
Осколки стекла полетели в Белоснежку, и она быстро пригнулась. Затем жар от загоревшихся тряпок ударил ее по руке. Белоснежка бросилась к лестнице. На втором этаже она встретила Иржи с камерой.
– Что ты делаешь? – зашипела девушка и закрыла линзу рукой.
Иржи дернул камеру на себя.
– Снимаю.
Белоснежка сглотнула. Все ее мышцы напряглись.
– Ты что, с ними заодно?
– Ты о чем?
Голос и взгляд журналиста были искренне удивленными. Но Белоснежка убедилась во время этого проклятого путешествия, что она не настолько хорошо умеет распознавать ложь, как думала раньше.
Однако сейчас не время хитрить. Надо выложить все карты на стол.
– Вера дала мне указания, чтобы… – начал Иржи.
– Я думаю, что Вера Совакова частично стоит за этим. Думаю, что она уже давно знала, что так будет. Видимо, это она подослала ко мне убийцу. Может быть, вообще все это массовое самоубийство – ее сценарий.
Белоснежка говорила быстро, низким голосом. С нижнего этажа поднимался горячий темно-серый дым, там вовсю плясали огоньки. Обоих затошнило от гари. Девушка наблюдала за тем, как Иржи переваривает ее слова. Он мысленно прошелся по всем событиям и ситуациям, которые привели их сюда. Затем его глаза расширились. Он понял, что, возможно, Белоснежка права. Затем выключил камеру и сказал:
– Они не наверху и не внизу. Значит, в подвале.
Белоснежка пустилась вниз по лестнице.
– Подожди. Это небезопасно. Тебе надо сейчас же выйти на улицу. Скоро приедут спасатели. Они уже знают, – сказал Иржи. – Вера сказала, что…
Предложение прервалось – он все понял.
– Они ничего не знают, – ответила Белоснежка. – По дороге я на всякий случай забежала на станцию. Никто не слышал о массовом самоубийстве. Даже не знаю, поверили ли они мне. Может, решили, что я свихнулась. А у меня уже не было времени их убеждать. Может, как раз сейчас они слышат от кого-то из соседей, что здесь горит дом…
– Я позвоню им, – сказал Иржи и полез за телефоном.
Огонь полз по стенам на второй этаж. Сейчас ему было уже мало ткани, пропитанной горючей жидкостью. Он жадно пожирал дерево. Температура становилась безжалостно высокой. Огонь вонзал свои пылающие зубы в верхнюю часть лестницы, и дерево начало отступать.
– Не успеем! – закричала Белоснежка.
Они бросились вниз по лестнице.
Иржи отбросил камеру. Все лишнее прочь.
– Следуй за мной, – приказала девушка и начала прорываться сквозь языки пламени по единственному проходу, оказавшемуся еще не затопленным огненным морем.
Она услышала, как за спиной рвется ткань – это Иржи рвал свою рубашку на клочки. Один из них он протянул Белоснежке:
– Вот. Приложи ко рту.
Они бросились вниз по лестнице, ведущей в подвал. Казалось полным безумием бежать под землю, в ловушку, когда деревянный дом гудел вокруг них в пламени, и было слышно, как сзади рухнуло что-то огромное – видимо, лестница на второй этаж. Но нет времени размышлять, что есть безумие, а что – нет. Они бежали вниз.
Складские помещения. Кладовая. Дверь одной из комнат на замке. Иржи и Белоснежка уставились друг на друга, кивнули и навалились на нее. Дверь немного поддалась, но недостаточно. Они снова ее толкнули. Дверь пошатнулась, но осталась на месте.
Температура воздуха поднималась очень быстро. Пекло. Огненное море. Ад.
Глаза Белоснежки слезились. Она смотрела, будто сквозь вуаль, как Иржи, согнувшись, вбежал в помещение. Мгновение казалось вечностью перед тем, как он вернулся с бензопилой.
Иржи несколько раз дернул ручку стартера, но пила не издала ни звука. Белоснежка заметила по его позе и движениям, что он заводит пилу впервые. Зато она много раз проделывала это летом, когда гостила с родителями у родни на Аландских островах. Девушка ринулась к Иржи и забрала у него пилу. Вежливость – это, бесспорно, важно, но не сейчас.
Белоснежка надеялась, что инструмент недавно использовали, тогда его было бы проще запустить. Она прижала бензуху к земле, засунув ногу в заднюю ручку до середины и придерживая левой рукой стоппер. Правой рукой потянула ручку стартера несколько раз короткими движениями – а затем одним длинным движением до конца.
Ничего.
Заводись же. Заводись!
Белоснежка снова попробовала. Три коротких нажатия на кнопку, чтобы заполнить горючим цилиндр. Затем – три коротких рывка.
Затем – один длинный.
Пила затарахтела.
Она была тяжелой, но Белоснежка смогла перехватить ее правильно. Мышцы рук и спины напряглись, когда сталь вонзилась в деревянную дверь.
Белоснежка отвернулась, когда полетели стружки и пыль. От резкого звука закладывало уши. Она смогла сделать в двери большой надпил, прежде чем силы ее иссякли.
– Посторонись! – закричал Иржи у нее за спиной.
