– Прикончить его, мессир, чтоб не мучился? – спросил оруженосец рыцаря.
– Нет, оставь, Джеральд, один из них пригодится нам. С его помощью я надеюсь кое-что разузнать, – проговорил Гуго де Пейн.
– Как скажете, мессир, – согласился оруженосец.
– Давай погрузим его на лошадь и отвезем в лагерь. Там Яков или Адамус осмотрят его, – предложил Гуго.
Перекинув пленника поперек седла его же собственной лошади, которую поймал Джеральд, они возвратились к месту недавнего боя. Пожилой мужчина, протащенный по острым камням пару сотен шагов, был мертв, но женщина почти не пострадала. Более того, она нашла в себе силы самостоятельно подняться и подойти к мертвому. Теперь она стояла на коленях рядом с погибшим и рыдала навзрыд над его телом. Передав трофейный меч своему оруженосцу, Гуго де Пейн опустился на колени с ней рядом. Он хотел разрезать веревки на ее руках. Но это было непросто: плача, женщина прижимала связанные руки к лицу.
– Джеральд, будь любезен, дай мне твой кинжал, – попросил Гуго, ощупав пустые ножны и вспомнив, что его милосердник остался в шее одного из убитых.
При упоминании оружия женщина вдруг словно разом опомнилась и, отняв руки от заплаканного лица, начала озираться вокруг полными слез глазами. При ближайшем рассмотрении она оказалась милой молодой девушкой. И, глядя на нее, Гуго застыл, открыв рот, словно его поразила молния, а протянутый Джеральдом кинжал завис в воздухе на несколько долгих мгновений.
– Что с вами, мессир Гуго, вам нехорошо? – поинтересовался заботливый Джеральд.
– Нет-нет, все в порядке. Просто сегодня я, наверное, слишком устал, – произнес Гуго де Пейн, не сводя глаз с незнакомки. «Боже! Как же она похожа на Кристину, – думал между тем молодой рыцарь, разглядывая девушку в золотом свете вечернего солнца, – только волосы у Кристины были светлые, а у этой они темные, да еще, пожалуй, нос немного другой формы, а так ведь точно такая же. Или я просто брежу?…»
– Как вас зовут, и почему вы так плачете? – спросил де Пейн у незнакомки, не надеясь, впрочем, на немедленный ответ: не в том она была сейчас состоянии, чтобы беседовать. Но, к удивлению рыцаря, девушка справилась со слезами и ответила.
– Меня зовут Эсмеральда де Куаре, я испанская дворянка из Барселоны, а плачу я над телом моего отца, дона Игнасиаса де Куаре, – тихо произнесла она на норманно-французском с весьма заметным иберийским акцентом.
– Гуго, шателен Пейна, к вашим услугам, сударыня. Прошу простить меня, если можете, что не сумел спасти вашего благородного родителя из рук негодяев, – смутившись и покраснев, проговорил молодой рыцарь. Впрочем, он быстро справился со смущением, и добавил:
– Протяните, пожалуйста, руки, и я избавлю вас от веревок.
Девушка доверчиво протянула ему запястья, и он очень осторожно, самым кончиком острого кинжала, освободил ее руки, отметив при этом с жалостью, что след от пиратских веревок останется на нежной коже очень надолго, поскольку грубая пенька натерла запястья бедняжки почти до мяса.
– Теперь вы совершенно свободны, – сказал Гуго девушке.
– Только, пожалуйста, не бросайте меня здесь одну. Эти страшные люди… Они постоянно прочесывают берег… Наш корабль разбился о скалы, но мы спаслись на маленькой лодке, и они всех нас схватили на берегу, – сбивчиво поведала она, всхлипывая.
– Не беспокойтесь, Эсмеральда, даю слово христианского рыцаря, что мы не оставим вас, напротив, доставим домой. И ничего не бойтесь. Я, мой оруженосец Джеральд и весь наш отряд сделаем все, чтобы защитить вас. Четверо пиратов уже нашли свою смерть.
– Да, да, я все видела. Вы очень храбрый, мессир Гуго, – сказала девушка, вытирая глаза от слез.
– Не более чем любой христианский рыцарь, сударыня, – скромно произнес де Пейн.
Какой-то посторонний шум нарушил равномерный плеск накатывающих на берег волн и прервал течение странного разговора двух молодых людей над мертвым телом, но опасаться пока было нечего: просто шампанские рыцари спустились с обрыва и отправились на поиски своего командира. Обнаружив тела норманна и его товарищей, Эндрю де Бов, Фридерик де Бриен и Хельге Гундесван оживленно переговаривались.
Только теперь де Пейн обратил внимание, что некогда богатое, из темно-вишневого бархата, украшенное бисером и золотыми вышивками платье девушки было сильно изодрано и совершенно не спасало ее от холодного бриза. Он снял свой синий рыцарский плащ с меховым подбоем и набросил Эсмеральде на плечи.
– Спасибо, вы так добры, – сказала она, все еще продолжая тихонько всхлипывать и гладить седые волосы умершего отца.
– Вы сможете идти? – спросил де Пейн девушку.
– Я очень страдаю без обуви, а здесь такие острые камни, что я уже разбила все ноги, – пожаловалась она.
– Тогда мне придется понести вас, – сказал Гуго. Он отдал кинжал Джеральду, легко поднял Эсмеральду на руки и пошел к уже заметившим их и спешащим навстречу шампанским рыцарям.
– Пожалуйста, не оставляйте здесь лежать папу, – попросила Эсмеральда.
– Не беспокойтесь, сударыня, мои люди обо всем позаботятся, – произнес он, прижимая к себе спасенную. Молодой рыцарь очень давно не был столь близок к женщине, и голова его сейчас немного кружилась от тепла нежного женского тела, но он отгонял от себя плотские желания, считая их в сложившейся ситуации не более чем проявлением собственной слабости. Он помогал сейчас страждущему, попавшему в беду беззащитному существу и потому ни о чем ином, кроме христианского милосердия и рыцарского долга думать не имел права.
– А вот и наш командир! Да еще, как видно, и с хорошей добычей! Эй, Гуго, где это ты подобрал такую милашку! – кричал де Бов, приветственно махая руками и во весь рот улыбаясь. Де Пейн заметил, что массивная золотая цепь, еще недавно украшавшая павшего в бою пиратского предводителя, уже успела перекочевать к толстяку на шею.
Де Пейн поставил Эсмеральду на мягкий песок и сказал решительно, с вызовом глядя в маленькие глаза толстого уроженца Труа:
– Эта девушка из дворянского рода, она стала жертвой пиратов, но мы с Джеральдом, с помощью Божьей, отбили ее. И если кто-нибудь обидит ее хоть одним словом, неминуемо познакомится с моим мечом.
– И с моими стрелами, – прибавил Джеральд.
– Да что уж вы, – потупился де Бов, – я не хотел никого обижать. Просто обрадовался тому, что все живы.
– Живы не все, – скорбно поведал де Пейн рыцарям, – отец Эсмеральды дон Игнасиас погиб. Нужно позаботиться о нем. Отнесите тело наверх, и пусть брат Адамус прочитает над ним молитву. Лошадей и пленника тоже отведите в наш лагерь, а мертвых пиратов спрячьте так, чтобы их товарищи не заподозрили неладное, во всяком случае, сразу.
– Мы все сделаем, командир, – опустив глаза, пробормотал де Бриен, и вместе с Гундесваном они тут же потащили убитого норманна за нагромождения камней. Де Бов без усилий закинул на плечо пронзенного кинжалом пикинера и двинулся следом за ними.
