– Але, я никому не позволяю собой командовать. Тебе бы следовало это знать… Я просто умиляюсь, когда слышу, как он орет у себя в кабинете, бедняжечка!
– Готов поспорить, что тебе легко удается его перекрикивать.
– Это уж точно. Я бы сделала отличную карьеру сопрано, да вот только выбрала дизайн. Придется сцене обойтись без меня! – заявляет Линда, издав что-то вроде хриплой трели.
– Дурочка!
На входной лестнице стоят другие светильники – немного меньше тех, что на аллее, по два на каждой ступеньке. Из большого зала виллы доносится какая-то африканская музыка, как будто сильные удары по барабану, отчего теплый воздух содрогается. У входа два охранника в черном с наушниками проверяют гостей по iPad. Надин организовала все по высшему разряду. Когда Линда называет свое имя, они здороваются с ней чрезвычайно вежливо и даже не проверяют по списку – как будто знают, кто она. Должно быть, их предупредили, но это уж точно не Надин постаралась. Линда хитро улыбается Алессандро, берет его под руку, и они артистично поднимаются по ступенькам.
Войдя в зал, они смешиваются с толпой, которая движется по многочисленным залам, пересекаясь в замысловатых геометрических линиях. Стайка официанток в серебристых сари снует среди приглашенных: одни с подносами, наполненными бокалами с шампанским, другие предлагают канапе с крабами, лангустами, креветками, белыми грибами, красной и черной икрой, кефалевой боттаргой, маслом и белым трюфелем. Все стандартные блюда высокой кухни, сервированные красиво и элегантно.
Алессандро и Линда берут по бокалу шампанского и по канапе, садятся на диванчик и наблюдают за толпой. Среди посетителей они узнают трех известных политиков, держащих под ручку своих подруг или любовниц, французскую актрису (по всей вероятности, подругу Надин), которая разговаривает с известным предпринимателем в сфере строительства, и автора ужастиков. Две девушки держатся по разные стороны комнаты и бросают друг на друга ненавидящие взгляды: обе пришли на вечеринку в одинаковых платьях цвета электрик.
Линда взглядом ищет Томмазо. После того как они занимались любовью в зимнем саду, она его не видела. По правде говоря, она даже не знает, что ему сказать. И дело не в чувстве неловкости, просто оказаться в одной комнате с Надин – ситуация не из приятных. Совсем недавно она переспала с ее мужчиной. До сих пор Линда не думала об этом, готовясь к празднику, но здесь, на вилле, она испытывает волнение.
Неожиданно за ними в дверном проеме появляется Томмазо.
– Добро пожаловать, – он говорит как гостеприимный хозяин дома.
Он приветственно целует Линду в обе щеки. Алессандро замечает, что щечки у нее мгновенно вспыхнули. Он ничего не говорит, а лишь про себя делает пометку. По всей вероятности, его подруга не все рассказала ему о Томмазо.
– Это Алессандро, мой друг, – представляет его Линда, осматривая Томмазо: он так обаятелен в своем черном смокинге с золотыми пуговицами.
– Томмазо Белли, – представляется он и пожимает Алессандро руку.
– Вроде пока все идет хорошо, да? – Томмазо ждет у Линды подтверждения.
– Замечательно! – кивает Линда.
Затем к Томмазо подошел один из гостей – по вероятности, важная шишка.
– Депутат Галли, весьма рад вас видеть. – Он обращается к Линде и Алессандро: – Прошу прощения, увидимся позже, – и исчезает вместе с этим странным типом.
Они направляются через зал к Надин. Она прекрасна – платье-годе кремового цвета подчеркивает ее безупречные формы. Линда смотрит на нее, пытаясь понять, что за чувства ее терзают. Зависть? Ревность?
Когда она видит Надин и Томмазо в центре всеобщего внимания, таких элегантных и безупречных, желудок у нее неприятно сжимается. Она не хочет на них смотреть и переключается на Алессандро. Линда пока не хочет рассказывать ему о Томмазо, но Алессандро прекрасно понимает, что между ними что-то есть.
– Тут где-то должен быть и мой дядя, – говорит ему Линда.
– Джорджо?
– Да, но я его не вижу.
Алессандро вытягивает шею, пытаясь найти ее дядю.
– А вон там – не он?
Линда видит Джорджо, не скрывая удивления:
– Он и Фаусто привел! – она узнает его по взъерошенной шевелюре до плеч.
– Пианист, – произносит Алессандро.
– Ты его знаешь?
– Конечно, он же знаменитость! – говорит он, словно его поклонник. – Он что, друг Джорджо?
– Да. Я бы даже сказала, не просто друг, – отвечает Линда шепотом. – Но если проболтаешься, клянусь, я тебя убью! – угрожает она, сдерживая улыбку.
– Ну что ты, разве я похож на сплетника?
– Нет, конечно… но ты же знаешь, как я люблю своего дядю.
Линда жестом подзывает Джорджо и Фаусто. Томмазо из центра зала бросает на нее жгучий взгляд. И все ее эмоции, которые она сдерживала, вырываются наружу. Линда страстно смотрит на него. Пронзительная встреча взглядом – и их охватывает горячая волна.
Алессандро все это видит.
– Он тебе нравится, да? – спрашивает он без обиняков.
Линда удивленно смотрит на него.
– Кто – он, прости?
– Как это – кто? Томмазо, конечно. Даже слепой бы это понял.
Щеки у нее вспыхивают. Когда они учились в лицее, то всегда рассказывали друг другу о своих сердечных переживаниях. Но почему-то сейчас ей нелегко это сделать.
– Мне-то ты можешь сказать! – Алессандро шутливо тычет ее в бок.
– Ну хорошо, – сдается Линда. – Да, немного нравится.
– И судя по тому, как он на тебя смотрит, ты ему – тоже, – замечает Алессандро, глядя то на Томмазо, то на Линду.
Вдруг его осеняет:
– Скажи, вы ведь с ним не?..
Он ухмыляется так, будто поймал ребенка, тайком лопающего варенье. Линда пожимает плечами и отводит глаза, отчаянно пытаясь спастись. И помощь приходит.
– Дядя! – она бросается в объятия Джорджо.
Она еще никогда не была так рада видеть его. В двубортном пиджаке и галстуке-бабочке он выглядит необычно и элегантно, как и все, что он делает своими руками.
– Алессандро?
Джорджо смотрит на молодого человека, стоящего рядом с его племянницей.
– Он самый.
Алессандро пожимает ему руку и легонько хлопает по плечу.
– Сколько лет, сколько зим…
– Очень рад тебя видеть. Линда постоянно рассказывает о твоих путешествиях.
Джорджо светится от радости.
– Это Фаусто, – он представляет его как своего давнего друга.
Они вчетвером общаются, смеются, пьют вино. Потом Фаусто выступает с предложением:
– А что, если и нам потанцевать?
