Ничего не подействовало. Магия соскальзывала с поверхности ордена, не влияя на него.
«Магия действует на рисунок, – подумала она, – на рисунок и на символы».
Сэра посмотрела на орден Таера и потянула на себя магию, как пряжу на своем веретене. Она чувствовала мягкую текстуру, как самую тонкую овечью шерсть. Орден теперь представлялся ей тканью, и она применила к нему магию так, будто это была ткань, и увидела, что магия действует.
– Таер, – сказала она. – Скажешь, если что-нибудь почувствуешь, особенно если станет больно.
– Хорошо.
Его сухой тон заставил ее улыбнуться, чего он и добивался. Она набросила пряжу своей магии на его орден, но ее пальцы прошли насквозь и коснулись его шеи.
– Холодно, – сказал Таер.
– Очень смешно, – пробормотала она, глядя на неподдающийся орден. Отводя пальцы, она увидела сверкающую фиолетовую окраску собственного ордена, и это подсказало ей новое решение. На этот раз она легчайшим прикосновением задела конец своей пряжи, настолько легким, что пальцы вообще ее не коснулись – только тонкой вуали ордена Ворона.
Она наложила ткань на Таера, и на этот раз та легла на орден Барда, и ткань, которую она ткала, начала принимать серо-зеленый цвет ордена Барда. Но когда Сэра слегка потянула пряжу, та спала с Таера. Она не смешивается с орденом Таера, придется сплетать их. Сэра снова накинула ткань на Таера, чтобы она могла походить на ткань его ордена, и тут ей пришло в голову, как устранить повреждение.
Она уже давно не штопала носки и свитеры – с тех пор, как научила Ринни это делать. Штопка всегда была самым нелюбимым для нее аспектом жизни солсенти. У Странников тоже изнашивается одежда, но время Ворона слишком дорого, чтобы заниматься такими земными делами. Однако для Таера она продолжала работать.
Когда вся ее «пряжа» слилась с орденом Таера, Сэра стянула ее. С помощью магии она сформировала кокон из пряжи, представляя его поверхность совсем рядом с кожей Таера.
Теперь ей нужны только спицы для пряжи.
Единственным, что смогло подействовать на орден Таера, оказался ее собственный орден.
– Хенна, – сказала она. – Можешь посмотреть камни орденов и принести мне камень Жаворонка? Кажется, это тигровый глаз.
Именно этот камень изредка теплел в ее руке, когда она с ним работала.
– Попытаешься использовать камни?
Голос Хенны звучал нейтрально – это ясно свидетельствовало о неодобрительном отношении. Сэра покачала головой.
– Посмотрю, смогу ли я убедить его помочь мне.
Она слышала, как Хенна встала, но только краем уха. Все ее внимание было направлено на то, что она собиралась сделать. И когда она начала использовать магию, в ней не оставалось места для сомнений. Только полная уверенность заставит магию делать то, что нужно.
Ей в руку вложили что-то маленькое и теплое – кольцо.
Она выбрала Жаворонка, потому что исцеление очень близко к тому, что она задумала.
Сэра тщательно обдумала проблему и то, что ей необходимо сделать, обдумала несколько раз, сдерживая панику и нетерпение, как могла. И начала в третий раз, когда что-то острое кольнуло ей руку, в которой она держала камень. Посмотрев вниз, она увидела, что ржаво-красный орден, окружавший камень, принял форму большой иглы.
Осторожно взяв иглу в укутанные своим орденом руки, она воткнула ее в орден Таера на расстоянии двух пальцев от разрыва.
Как в плотно связанном свитере, нити ордена Барда разошлись перед иглой без всякого вреда, а кокон защищал Таера от острия. Кольцо, которое Сэра легко держала двумя пальцами, прошло через орден Таера, как будто они не могли взаимодействовать. Сэра осторожно продела его через нити ордена Таера, обшивая края отверстия, прежде чем с помощью своей магии восстановить участок ткани ордена.
Проходили часы, а она продолжала старательно штопать. Знакомая работа поглотила ее, и она не сознавала, насколько устала, пока голос Таера не прервал ее сосредоточенность.
– Сэра, послушай меня.
– Я не закончила, – упрямо ответила она. Еще оставались отверстия. Небольшие, но позже они станут большими. Она посмотрела на свою пряжу, но больше ее не нашла.
– Хенна говорит, что ты больше ничего не можешь сделать. Сэра, остановись!
Игла растаяла, в руках Сэры осталось только кольцо. Сэра смутно сознавала, что Таер держит ее запястья и трясет их.
– Она прекратила, – сказала Хенна. Голос ее показался Сэре далеким хриплым шепотом.
– Отведу их в постель. Это Лер. Он уже вернулся?
– Отнеси маму, – сказал Джес. – Мы с Хенной отведем папу.
– Я могу и сам подняться, – сказал Таер. Таер. Сэра поискала его руку.
– Хенна, – сказала она. – Ты можешь смотреть. Сама она слишком устала, чтобы пользоваться магией.
– Гораздо лучше, – ответила второй Ворон. – Долго не продержится, но на какое-то время хватит. Я бы не додумалась так использовать ордены.
– Тебе не пришлось штопать столько носков, – ответила Сэра. Она подумала, как ее штопка выглядит для Хенны, которая видит не ткань, а свет. Но у нее не хватало сил, чтобы задать вопрос. И зная, что Таеру лучше, пусть даже на время, она мирно погрузилась в пустоту усталости.
Джес подождал, пока Лер не поднял мать и не начал подниматься по лестнице на родительский чердак. Затем протянул руку отцу, который встал со стоном.
– Спасибо, Джес, – сказал он. – Я все думал, как это сделаю.
И он, сильно хромая, пошел вслед за Лером по лестнице.
Хенна по-прежнему сидела у камней очага, сейчас холодных, потому что огня в очаге не было. Глаза ее были закрыты, но Джес видел, что она не спит. А вот Ринни спала. Ничто не могло удержать ее от сна; в воздухе по-прежнему висел густой запах магии.
Джес оставил Хенну на месте и поднял сестру. Коснувшись ее, он почувствовал ее сны. Она летела в ночном небе, земля казалась темным пятном далеко внизу; во сне она летела на крыльях ветра, как в реальности летает на крыльях сознания. ”Некоторые Бакланы умеют летать”, – сказал ему Защитник и неожиданно удалился.
Джес покровительственно обнял Ринни. Его тревожило это знание, которого не должно было у него быть, не должно быть у Защитника. Откуда он знает, что Бакланы умеют летать, если Ринни – единственный Баклан, которого они когда-либо знали? Но если его это тревожило, то Защитнику было гораздо хуже. Джес не мог припомнить ничего, что так испугало бы Защитника.
Он обошел самодельную стену, которую они с Лером возвели только вчера, и уложил Ринни в постель.
Информация, о которой он раньше и не подозревал, была частью перемены, происходящей с ними, перемены, пугающей и Защитника, и его. Маму это тоже тревожит. Он всегда разговаривал с Защитником, успокаивал его, смягчал постоянное напряжение, в котором тот живет. Но пока его не сковали фаундрейлом, Защитник никогда не отвечал ему.
