— Напротив, сгораю от любопытства, — парировал Таннер.
— Что ж, вы имеете полное право поинтересоваться, почему любовник Ханны врывается в ваш офис без предупреждения. Спасибо, что не выставили меня за дверь.
— Я не могу сделать это без достаточных оснований, пока не узнаю, зачем вы пожаловали.
— Мой приход продиктован интересами Ханны.
Таннер удивленно вскинул брови.
— Она говорила мне, что вы рассказывали ей о Девлинах. — Таннер согласно кивнул, настороженно глядя на него. — Я не знаю, что именно вы рассказывали, но Ханна сказала, это помогло ей понять, почему я так реагировал на ее сообщение о ребенке. И вот теперь я хочу попросить вас помочь мне в учреждении фонда опеки.
— Кто вы, черт возьми? — не выдержал Таннер. — Возможно, вам удается убедительно лгать моей кузине, но я не знаю ни одного Девлина по имени Майкл. Если вы собираетесь надуть и меня, я посоветовал бы вам быть более осторожным в ваших методах, — саркастически усмехнулся он.
— Вы адвокат, не так ли?
— А вы кто? — раздраженно спросил Таннер.
— Я — Шон. Дело в том, что мне всегда приходилось отстаивать свое право на личную жизнь. Майкл Девлин был избавлен от этого. Вы понимаете, что я имею в виду? — Он вопросительно посмотрел на Джемисона, надеясь получить утвердительный ответ.
— Шон Девлин, — повторил тот. — О'кей. Допустим. Я даже готов принести извинения, что позволил себе усомниться в вашей лояльности. Вы объяснили это Ханне?
— Ханна знает, кто я. Я больше не мог скрывать это от нее. Она беременна.
— Я знаю. Она сказала мне об этом неделю назад, еще до того, как мы с вами встретились. Вот почему я проверял вас. Честно говоря, я считаю, она достойна… лучшего.
Шон напрягся. Что ж, подумал он, придется проглотить и это.
— Ну а теперь давайте договоримся, что наши отношения с Ханной никого не касаются, — продолжил он. — Меня привело сюда то, что не менее важно для нее, — будущее ребенка. Ханна заявила, что ей ничего не надо и что она ничего не ждет от меня. Она не собирается подавать иск. — Он сделал многозначительную паузу. — Но я — отец. Ребенок Ханны мой. И я пришел за советом, как мне учредить для него фонд опеки.
— Ее слова достаточно для меня, — спокойно заявил Таннер. — Ханна не спит с кем попало… Если она сказала, что это ваш…
— Ребенок мой, — нетерпеливо повторил Шон. — И я хочу быть уверен, что его будущее обеспечено. Независимо от того, как сложатся наши отношения с Ханной.
— Я понимаю.
— Надеюсь. Вообще-то я рассчитывал на ваше понимание и на вашу поддержку.
— Почему вы пришли ко мне вместо того, чтобы обратиться к своему адвокату, который ведет дела вашего уважаемого семейства? — Таннер пристально взглянул на собеседника.
— Две причины. Первая — я хочу сохранить все это в тайне. Не то чтобы я не доверял нашим юристам. Вовсе нет. Но… никто не знает о моих отношениях с Ханной.
— Вы что же, стыдитесь ее? — нахмурился Джемисон.
— Боже упаси, напротив! — поспешил заверить его Шон. — Я не хочу обрекать ее на деловые отношения с чрезмерно самоуверенными слугами нашей семьи, если что-то со мной случится. Это и есть вторая причина. Поверьте, взгляды моего деда на современную мораль остались неизменными, и если вы, так же как и я, хотите защитить Ханну, то вам нетрудно понять мои чувства.
Таннер ответил легким поклоном.
— То, что связывает нас с Ханной, очень личное. Еще раз повторяю — я хочу обеспечить нашего ребенка. Он не должен подвергаться тем же преследованиям, от которых так страдают члены нашей семьи.
Таннер поднял руки:
— Я все понял.
— Не вдаваясь в детали, Джемисон… — Шон подался вперед, упираясь локтями в стол. — Ханна, сама о том не ведая, гарантировала мне получение крупной суммы денег.
— Вы сообщаете такую потрясающую новость и не хотите вдаваться в детали?
Шон смотрел на мужчину, сидящего напротив. Оказывается, не так-то просто убедить в чем-то малознакомого человека, даже если это кузен Ханны. Он знал, что она доверяет Таннеру. Вот почему он решил возложить на Таннера заботу о Ханне и ребенке.
Его взгляд скользнул по фотографии, стоящей на столе.
— Вы брат Э.М. Джемисон? — спросил он, рассматривая фото.
— Да, — кратко подтвердил Таннер.
— Вы заботитесь о своей сестре? Охраняете ее личную жизнь от посторонних глаз? Я не припомню, чтобы где-нибудь видел ее фото. Оно отсутствует даже на обложках ее книг.
— При чем тут это, Девлин? — Таннер нетерпеливо заерзал на стуле. — Эмили не имеет отношения к нашему разговору.
— А вот тут вы ошибаетесь! Ситуация аналогичная.
— Девлин, — прервал Таннер, теряя терпение. — Вы так и не удовлетворили мое любопытство. Что вы имели в виду, говоря, что Ханна гарантировала вам получение кругленькой суммы денег?
— Не мне, — поправил Шон. — Каждый пенни пойдет ребенку.
— Прекрасно, — согласился Таннер. — Это очень благородно. Но…
— Вы не одобряете?
Таннер прикрыл глаза, как будто просил Всевышнего дать ему силы.
— Послушайте, Девлин, не мое дело судить о вашем образе жизни. Хотя если бы не Ханна, наверное, я высказал бы вам все, что думаю по этому поводу. Но поскольку вы обращаетесь ко мне, как к профессиональному юристу, я пытаюсь держаться в рамках. Я подберу соответствующие документы, чтобы приступить к созданию фонда опеки. — Он помолчал. — Я учту ваше пожелание сохранить конфиденциальность. И все же нам не удастся избежать некоторых вопросов и уточнения деталей.
— Я и не рассчитывал на большее, — согласился Шон, про себя поражаясь позиции Таннера Джемисона.
— Вы нашли что-то смешное в моих словах?
— Я просто отметил схожесть наших позиций. И вы и я защищаем свою семью, ее право на частную жизнь. Обороняясь, когда это право оказывается под угрозой. — Он кивком головы указал на фотографию. — Передайте вашей сестре, что я в восторге от ее книг. — Нетерпение Таннера возрастало с каждой секундой. — И поблагодарите за билеты на концерт. Правда, они вызвали у меня скорее раздражение, нежели восторг, но жест вашей сестры полон доброты. Ханна была очень довольна.
— Вы пойдете с ней на концерт? — спросил Таннер.
— Нет, — быстро ответил Девлин.
— Ревнуете к Шону Майклзу?
Шон проворчал:
— Забавно. Оказывается, я…
— Не стоит, — посоветовал Таннер.
— Да нет, правда забавно! — Шон не смог удержаться от улыбки, которая готова была перейти в безудержный смех. — Разве мужчина может ревновать к самому себе?
— Большинство мужчин могут ревновать к кому угодно, — усмехнулся Джемисон.
