Сероглазая Мария Колосова на сносях, средних лет… Нет уж, такая Иоанну явно не подходила. Он-то разыскивал прекрасную Солнечную Королеву!
— Извините, девушки, за беспокойство, — печально сказал Соколов и вышел.
— Дурной какой-то, — заключила Сашенька.
Лариса накинулась на нее:
— Вечно ты! Я только хотела у него паспорт взять… Может, он злоумышленник? Маньяк? Сейчас их знаешь сколько бродит? Одни убивают девушек в красных платьях, а этот, может, всех, у кого глаза карие?
— Ой! — Сашенька от испуга так хлопнула ресницами, что верхние сцепились с нижними и она никак не могла раскрыть глаза. — А я-то, дура, на него вылупилась! Я в шоке, что теперь будет? Замочит, блин.
Лара язвительно посоветовала:
— Попроси, чтоб сперва изнасиловал. Не так обидно будет умирать.
— Ты че! Ох… Позвоню Лешке… Или Вовке… Или Серому… Нет, всем сразу! Пусть до дома провожают, а то как же теперь одной-то идти?
— Можно подумать, ты когда-нибудь ходишь одна, — фыркнула Лариса и занялась Илюшкой. А чем еще было заниматься сотруднице маленькой районной библиотеки, в которой любой посетитель — это целое событие?..
Старушонки на детской площадке еще не разбрелись. После дармового винца их беспокойные души жаждали общения.
— Ну что, получил по первое число? — сочувственно спросили, завидев Иоанна.
— Да живой я, красавицы, живой! Не оказалось на месте вашей Веры Петровны. Уехала.
— Повезло!
— Да нет, драгоценные мои, — вздохнул Иоанн. — Не повезло. Опять не повезло.
Не сработал волшебный клубочек. Привел Ивана-царевича к Марьюшке, да не к той.
— Ложись! — закричала вдруг одна из бабулек и так пихнула Соколова, что он повалился в песочницу.
— Идет! — засуетились другие. — Не рыпайся, мы тебя, милок, прикроем.
— Да вы что, бабоньки! — отбивался он, отплевываясь от песка, забившегося ему в нос и в рот. — Осатанели? С одного пузыря сухого на всю компанию — так разбушеваться!
— Чш! Вера Петровна уже близко…
Его разобрало любопытство: что это за чудовище такое — Вера Петровна?
Приподнял с трудом голову, преодолев сопротивление своих доброхоток, и увидел обыкновенную пожилую женщину, шагавшую, правда, не по-женски широко и размашисто.
А рядом, едва поспевая за ней, шла другая…
Не совсем та, которую он разыскивал. Не в цветастом сарафане, с обнаженными нежными плечиками, а в строгой серой узкой юбке и скромной блузке с отложным воротничком. Не с шелковистыми волнами пшеничных волос, а с тугим пучком на затылке, действительно почти старушечьим. Взгляд опущен к земле… Какого цвета глаза?
Очень, очень похожа на ту. Будто ее двойник. Или старшая сестра.
Если она и есть Солнечная Королева, то — околдованная злыми силами. Царевна, опять натянувшая лягушачью кожу.
Тем не менее он собрался с духом и, отстранив старушонок, хрипло выкрикнул:
— Машенька?
Она испуганно вскинула глаза — карие, карие! Увидела, узнала, изумилась, глаза засветились, и вся она засветилась тоже.
Вмиг рассеялись недобрые чары. Она, несомненно, она! Другой такой не сыскать на всем белом свете.
— Машенька…
Она засмеялась и погрозила пальчиком:
— Что за фамильярность. Мы не настолько близко знакомы, Иоанн Алексеевич.
И одними губами, совсем беззвучно, так что понял он один, добавила:
— Ванечка…
Вот и сработал волшебный клубок. Иван-царевич нашел свою Марьюшку.
Только, вопреки всем литературным канонам, в этой сказке еще рано ставить точку…
Глава 8
Маньяк
…Точку было рано ставить потому, что на авансцену выступил грозный персонаж по имени Вера Петровна.
Она решительно подошла, взобралась на бортик песочницы и сурово глянула сверху на Иоанна.
— Почему вы валяетесь? — сурово спросила она.
Старушки дружно встали на его защиту:
— Поскользнулся, упал.
— Очнулся — гипс? — непреклонно продолжила директриса библиотеки. — Не морочьте мне голову.
От ее всевидящего ока не укрылись ни пустая бутылка из-под вина, ни раздавленный в суете стаканчик.
— Все ясно. Пили.
Бабульки залепетали:
— Это не он, Вера Петровна, вот те крест святой, это не он!
— Ну не вы же, уважаемые!
Маша стояла в сторонке и блаженно улыбалась. Она не вслушивалась в разговор, слова пролетали мимо ее сознания, и казалось девушке, что начальница просто беззвучно шевелит губами, как рыба.
Все ее существо ликовало: «Искал! И отыскал!»
Тут же, правда, возникало сомнение: «Искал — меня?! Меня, такую незначительную, незаметную, заурядную? Быть того не может!»
Но нельзя не верить собственным глазам: вот же он, Иона, собственной персоной!
«Даже если он попал сюда случайно, все равно — хорошо. Хорошо и то, что он не забыл мое имя. А ведь оно такое простое, незапоминающееся… Как и я сама… А вот — не забыл…»
Вера Петровна тем временем выговаривала:
— Валяться на земле — последнее дело!
Иоанн попытался предугадать следующий вопрос: «Сейчас назовет меня пьянью подзаборной или еще как-нибудь в том же духе».
Он ошибся. Вера Петровна продолжила иначе:
— Можно застудить себе почки. А это повлечет за собой и более серьезные осложнения.
Старушки принялись поднимать Соколова и стряхивать с него песок.
— Да что вы, не надо, я сам, — как мог, отбрыкивался он. — Уж как-нибудь справлюсь!
Маша вдруг увидела себя как бы со стороны — и ужаснулась. Руки сами собой потянулись к затылку. Украдкой, пока никто не смотрит, стала по одной вытаскивать шпильки, удерживавшие пучок. Одну, вторую, третью…
Наконец освобожденная тяжелая коса упала на спину.
Однако к Марии уже шагала Вера Петровна. Ох уж эти старые девы, как они бдительны! Их вокруг пальца не обведешь.
— А ну-ка, Машенька, — ласково сказала начальница. — Покажи мне, что у тебя там зажато в кулачке!
Маша, густо покраснев, повиновалась. На ладошке лежали ненужные шпильки.
— Все ясно, — обреченно вздохнула Вера Петровна. — Ты подчинилась стадному инстинкту.
Девушка не поняла:
— Почему?
— Потому что ты, как подавляющее большинство женщин, поддалась вполне понятной, но от этого не менее губительной человеческой слабости. Признайся: влюблена?
