— Представляешь, как неудобно будет вашим друзьям и знакомым, если они захотят прислать вам приглашение или поздравить с Рождеством! Что им прикажешь писать на конверте? — беспокоилась Розмари.
— Правильно, — поддержала Розмари старая Марго. — Это как-то не по-людски, деточка.
Но Лиз заупрямилась.
— Я приняла решение, и ничто его не изменит.
— Я тоже принял решение, — напомнил Гарри. — Я хочу, чтобы у нас была семья. Семья — это не два человека, у каждого из которых своя жизнь. Если ты думаешь иначе, лучше не вступать в брак.
— Соединиться в семью — это не значит утратить индивидуальность, — парировала Лиз.
Вот теперь пора, думал Гарри. Признай, что вы оба не готовы к браку, и все закончится. Но слова не шли у него с языка.
— Будет лучше, если вы обсудите этот вопрос наедине, — предложил священник.
— Прекрасно, — сухо кивнула Лиз.
Гарри обвел взглядом обеспокоенных гостей.
— Не могли бы вы дать нам возможность поговорить наедине?
Гости поспешно распрощались. Только Розмари и старая Марго задержались. Розмари не придумала ничего лучше, как предложить Лиз пригласить психотерапевта. Лиз наотрез отказалась.
— Прав был Гарри, когда говорил, что с тобой невозможно договориться. Ты действительно не признаешь компромиссов. Должно быть только по-твоему или никак. Для семейной жизни это тупик.
— Кому знать, как не тебе, — поддела ее Лиз.
Розмари обиженно поджала губы и удалилась.
— Я не сомневаюсь, что вы сообща найдете выход, — дрожащим от тревоги голосом сказала Марго.
Она повернулась и пошла прочь устало, еле передвигая ноги.
— Получилось превосходно, — радостно блестя глазами, заявила Лиз. — Просто прекрасно. Теперь скажем всем, что не смогли прийти к общему мнению, поэтому решили отказаться от свадьбы.
— Как-то глупо это выглядит.
— Ну и что? Кого это волнует?
— Мою бабушку. Твою мать. Меня, наконец.
Она пожала плечами.
— Я имела в виду, что безразлично, по какой причине мы расстанемся.
— Нет, не безразлично. Им не безразлично, и мне тоже.
— Зачем ты все усложняешь?
Гарри тоже пожал плечами.
— Ну хорошо. Как мы скажем, кто отменил свадьбу — ты?
— О нет, ни в коем случае! Скажем, что ты.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, я не могу. Как я объясню бабушке? Придется тебе.
— Но я тоже не могу!
Безумная надежда загорелась в его глазах. Возможно ли это? Неужели она тоже не хочет губить их отношения?
— Мама никогда не поймет меня, если я тебя брошу. Ты же самый богатый холостяк в штате.
— А если я тебя брошу, это разобьет моей бабушке сердце.
И мне тоже, подумал он про себя.
— Знаешь, Гарри, мне кажется, что ты просто не хочешь…
Она замолчала, прислушиваясь. Он тоже услышал звук приближающихся торопливых шагов. Хорошо, что она отвлеклась: иначе ему пришлось бы объяснять то, что он и сам до конца не понимает.
В проходе появилась Мария, секретарша Лиз, запыхавшаяся и встревоженная.
— Простите, доктор Уилкинсон, что беспокою вас в такой день. Звонили из приюта, и я сразу же поехала к вам. Случилось несчастье. Вам лучше поехать туда.
Лиз, которая всегда считала, что правду, пусть и горькую, лучше узнавать сразу, теперь боялась спросить, что случилось. Она просто схватила сумку и стремительно рванулась к выходу. Гарри догнал ее и зашагал рядом. Следом спешила Мария.
11
Через полчаса они уже въезжали на парковку возле приюта. Всю дорогу у Лиз в горле стоял комок. Теперь же, когда ее ослепили фары пожарной машины и кареты скорой помощи, она почувствовала настоящий ужас. Испуганные дети сбились в стайки и жались друг к другу, воспитатели тщетно старались их успокоить. Лиз искала глазами мистера Моррисона. А вот и он, седые волосы растрепаны, пиджак нараспашку, спешит ей навстречу.
— Что случилось? Что-то с Джонни, да?
— Не волнуйтесь. Надеюсь, все обошлось. У Джонни сейчас доктор.
— Он ранен? Несчастный случай?
— Он сорвался с ограды. Пытался сбежать из приюта… На первый взгляд, серьезных повреждений нет. Но лучше его обследовать.
— С ограды? — переспросил Гарри. — Но это же добрых три метра!
— Можно мне с ним поговорить? — попросила Лиз.
— Обязательно. Поэтому я вас и вызвал. Совершенно непонятно, чем вызван такой отчаянный поступок.
— Разве вы забыли? Сегодня он должен был встретиться с супружеской парой, которая хочет усыновить ребенка.
Она сказала это для Гарри, ведь мистер Моррисон, естественно, знал о свидании.
— Они виделись. Им понравился Джонни. И эти люди захотели познакомиться с ним поближе.
Вот это новость. Лиз очень удивилась. Для себя она решила, что супружеская пара, очевидно, отвергла Джонни, что и спровоцировало отчаянный шаг.
— Поэтому, — продолжал мистер Моррисон, — мне совершенно непонятно, почему он пытался убежать. Мне казалось, что он мечтает о собственной семье. Здесь ему было плохо, это ясно. Но после сегодняшней истории эта пара, вероятно, откажется от него. Люди, которые решились на усыновление, избегают проблемных детей.
— Джонни — не проблемный ребенок, — с негодованием возразила Лиз. — Это маленький мальчик, попавший в беду. И ему нужно помочь.
— Мне кажется, — мягко вмешался Гарри, — дело не в том, что ему нужна семья. Точнее, ему не нужна какая угодно семья. Ему нужна его собственная семья. Он не хочет, чтобы его кто-то выбирал, он хочет сам выбрать. Понимаете?
— Весьма возможно, — кивнула Лиз, задумчиво накручивая на палец прядь волос. — Но лучше всего спросить у Джонни.
— Согласен. Пойдем скорее.
Гарри решительно взял ее за руку, и Лиз сразу же почувствовала себя увереннее. Рука в руке они отправились в игровую комнату.
Телевизор, который обычно был целый день включен, на этот раз безмолвствовал. Забытые игрушки валялись на ковре.
У Лиз в сознании беспорядочно мелькали мысли одна ужаснее другой. Джонни мог разбиться насмерть. Он мог сломать позвоночник и остаться на всю жизнь калекой. Он мог… Но сейчас главное — помочь Джонни разобраться с его страхами.
Джонни сидел за детским столиком, такой маленький и одинокий, что у Лиз защемило сердце. Худенькие ручки он сложил на животе, бледное личико осунулось, рот был плотно сжат. Никаких следов слез. Доктор как раз упаковывал портативный аппарат для измерения давления.
