— Я опаздываю. У меня нет ни минуты.
Меган села за руль и закрыла дверцу.
Натан стоял и смотрел, как она уезжает, так и не сказав последнего «прощай». Может, все к лучшему. Задержись она хоть на мгновение — и он мог потерять голову. И что тогда бы случилось? Одному Богу известно.
Натан не удивился бы, если бы она на сей раз решила остаться в Нью-Йорке. Он лишний раз убедился бы в своей правоте — в том, что, привязав к себе Меган, он загасил бы для нее радость жизни, тот свет, в котором она так нуждалась.
И все же было очень больно смотреть, как она уезжает.
Натану даже стало трудно дышать. Что-то жуткое и громадное разрасталось в груди. Сердце билось в ритме погребального звона. И тот же звон отдавался в голове. И слова… Останови ее. Она может и не вернуться. Останови ее…
Но он не мог остановить ее, как не мог перестать любить ее, иссушить источник любви в своем сердце. Он слишком сильно любил ее, чтобы сделать несчастной.
Все довершил телефонный звонок. Невинный на первый взгляд, ничего такого не предвещавший. Но вместе с этим звонком опустился занавес. Через три дня после отъезда Меган позвонил этот ее друг — поверенный. Тот самый адвокат, что был партнером Дэна Эшвуда. Меган хочет продать землю, сообщил Джек. Все, за исключением дома. Натан заинтересован?
— Если только Меган сама будет вести переговоры.
Но вышло не так, как он хотел. В конце концов, встретив решительный отказ Меган, Натан согласился иметь дело с Джеком. Будь он проклят, если позволит этому куску земли уплыть в лапы какого-нибудь нувориша, чтобы тот затеял там строительство и все испоганил!
Меган проверила, заперта ли дверь, потом скинула туфли на шпильках и пошла в гостиную. Бросив папку с бумагами на стол, расположенный в нише, которая служила ей столовой, она отправилась на кухню. Достала пакет с апельсиновым соком, налила полный стакан и со стаканом в руке вернулась в гостиную. Открыв дверь, ведущую на маленький балкончик, она глубоко вдохнула. И зря. Пропитанный угарным газом воздух мог вызвать лишь головную боль. Как не хватало ей перешептывания листвы и щебета птиц! Единственное дерево, росшее поблизости, — это пальма в кадке. Листья на несчастном дереве поникли, хотя еще вчера она опрыскивала его водой. Наверное, она поторопилась с продажей кондоминиума, в котором они жили с Дэном. Там по крайней мере вид из окна был поприятнее и городской шум не так напоминал о себе.
«Не жалеешь?» — спросила ее Барбра, когда она решила продать кондоминиум. И тогда Меган сказала, что не жалеет. И это было правдой. Новая жизнь в Фармвилле казалась вполне осязаемым фактом. И Натан, как она надеялась, тоже будет присутствовать в этой новой жизни.
Как бы там ни было, она продала их с Дэном жилье, и с этой реальностью приходилось считаться. Больше никаких отклонений в сторону. Никаких окольных путей. Пусть боль станет ее компасом в этой жизни. И даже хорошо, что она продала ту квартиру. Никаких напоминаний о прошлом, ни о далеком, ни о близком. Пусть воспоминания останутся воспоминаниями. Они нужны, чтобы заполнить вакуум в душе, но строить будущее на воспоминаниях нельзя. Прошлое не должно влиять на ее планы.
Положа руку на сердце, она даже думала, что и дом в Фармвилле стоило продать. Вместе с землей. Однако что-то удерживало ее от этого шага. Этот дом она хотела бы передать по наследству своим детям, если бы у нее были дети. Но у нее не было детей и скорее всего уже не будет. Когда Меган поняла, что не сделает Натана счастливым, она отказалась от своих надежд.
Но она не отказалась от дома.
Они с Натаном любили друг друга в этом доме.
Горячий, душный воздух большого города жег ноздри. Может, Барбра была права? Стоило подождать хотя бы до сентября, прежде чем возвращаться в брокерскую компанию? В это время в Нью-Йорке было невыносимо. Оставить зеленую траву и деревья ради раскаленных бетонных коробок и шумных улиц действительно нелегко. Не говоря уже о том, что пришлось бросить размеренную жизнь, к которой она начала привыкать, ради Нью-Йорка с его сумасшедшим, изматывающим темпом и не дающей ни дня передышки работой на Уоллстрит. Меган вспоминала свой кабинет в Фармвилле. Она так и не успела показать его Натану.
Зазвонил телефон, и Меган, задержавшись на миг, чтобы прикрыть стеклянную дверь на балкон, поспешила ответить на звонок. Голос в трубке заставил ее ощутить знакомый холодок, бегущий по спине. Пульс сразу участился.
— Престон! Какой приятный сюрприз!
Престон засмеялся в ответ. Как все же у него с отцом похожи голоса!
— Тутти здесь, рядом. Мы хотели спросить, не заняты ли вы сегодня вечером?
Меган не видела их больше двух месяцев. И успела сильно соскучиться.
— Вы в городе?
— Ничего, если мы заскочим? Может, пойдем куда-нибудь, поужинаем вместе?
— Нет уж, теперь моя очередь вас накормить. Тутти довольно на меня поработала. Не тратьте время, приезжайте прямо сейчас.
Меган дала свой адрес и повесила трубку. Проверив содержимое холодильника и сообразив, что можно приготовить из имеющихся продуктов, она побежала в спальню переодеться.
Через полчаса Меган критически смотрела на себя в зеркало. Щеки пылают, глаза горят. Конечно, ей не терпелось встретиться с Тутти и Престоном, но причина ее чрезмерного возбуждения, как она вынуждена была себе признаться, крылась не только в этом. И голубое она надела не зря.
Звонок в дверь, объятия, слова приветствия. Они были искренне рады друг другу.
— Будь вы помладше, я бы сказала, что вы оба здорово выросли. Поумнели. Тутти, ты прямо красавица. Подрезала волосы?
— Только чуть-чуть. Раз уж я студентка университета, не подобает мне выглядеть как деревенской девчонке.
— Тутти! Ты поступила в Нью-Йоркский университет? Вот уж сюрприз так сюрприз. Здорово!
— Представляете, Меган, впервые выбралась из дома и сразу… Нью-Йорк! Студентка! Я боялась, что меня не примут, потому ничего и не говорила раньше. Хотела сделать сюрприз.
— И тебе это удалось.
Меган крепко обняла Тутти уже в который раз, и Престона тоже.
— Ребята, как я соскучилась!
Они взахлеб делились друг с другом новостями.
Ужин уже подходил к концу, когда Меган наконец набралась смелости спросить о Натане. Она понимала, что не только совпадением обязана тому, что его имя до сих пор ни разу не прозвучало. Глядя в бокал с шампанским, Меган постаралась произнести как можно более безразличным голосом:
— Престон, с отцом все в порядке?
Престон и Тутти быстро обменялись взглядами.
— Вы же знаете папу. Он умеет скрывать свои чувства. Я никогда не мог понять, почему вы уехали так вдруг. Да, папа здоров.
Меган поставила бокал на стол и промокнула губы салфеткой.
