Неужели весь Фридом сошел с ума?
– И еще, лучше возьми большую пиццу, так дешевле. Хотя на твоем месте я бы вообще отказалась от замороженных продуктов. Знаешь, теперь ведь тебе придется готовить не для себя одной, а для двоих, может быть, даже для троих. Мужчины предпочитают домашнюю еду. Советую тебе над этим подумать.
Лаки почувствовала, что ее лицо помимо воли вытягивается.
– О чем это ты толкуешь, черт побери?
– Это просто мысль.
И она тоже умчалась со скоростью света.
Нет, пожалуй, ей лучше избегать укромных уголков в этом магазине.
Она быстро прошла мимо полок с мясом, крупами, миновала консервный отдел, но, огибая стойку с молочными продуктами, почти врезалась в Кэтлин Коннер, разглядывавшую сыры.
– Лаки! Рада тебя видеть! Где же ты пропадала всю неделю? С тобой все в порядке?
– Да, Кэт, со мной все отлично. – Она взвешивала каждое слово.
– Ну, всю прошлую неделю ты вела себя, как маленький крот. Никто даже и мельком тебя не видел!
Лаки слегка расслабилась. Наконец-то хоть один нормальный разговор.
– Я была очень занята, Кэт. У меня была куча работы в Пибоди. Знаешь, я разрабатывала проект парка скейтбордистов для моих детей.
Кэтлин похлопала ее по руке:
– Это замечательно, дорогая. Просто побереги силы, они тебе еще понадобятся. Тебе предстоит не менее загруженная неделя. Кстати, ты уже сделала все прививки?
Загруженная неделя?
– Прививки?
– Ну да, профилактические прививки. Никогда не знаешь, когда тебе это пригодится.
Кажется, Кэтлин начала страдать галлюцинациями.
– Кэт, я думаю, с моими прививками все в порядке.
– Ну, ты знаешь, в чужих странах все может случиться, ты можешь подцепить что-нибудь из... – Она так же, как и Элоиз, прихлопнула рот ладонью. – В любом случае у тебя будет куча дел. Отдыхай, дорогая.
– Да, конечно. Меня ждет заседание окружного совета в четверг, но потом...
Кэтлин хихикнула и снова похлопала ее по руке.
– Дорогая, ты иногда бываешь непередаваемо очаровательна. Просто как следует отдохни, слышишь меня? Тебе это будет необходимо. И между прочим, у тебя еще есть то премилое шелковое светло-зеленое платье, которое ты надевала на свадьбу Мэри Бочамп прошлой весной?
Лаки почувствовала, что у нее заходит ум за разум. Шелковое светло-зеленое платье? Чем закончится этот разговор?
– Да, Кэт, у меня еще есть это платье. Ты хочешь его у меня одолжить?
Зачем, интересно, это платье ей понадобилось? Оно ей мало по крайней мере на три размера. Кэтлин усмехнулась:
– Да ты что, детка! Я просто подумала, почему бы тебе не надеть его в церковь завтра утром? Оно такое красивое. И ты в нем так замечательно смотришься. Тебе очень идет такой цвет. Поразмысли над этим, хорошо?
Кэтлин снова усмехнулась и скрылась за лотком с легкими закусками.
Да, похоже, Лаки попала в сумеречную зону, и люди стали превращаться в орехи без разума.
Надо убираться отсюда. И побыстрее.
Она кинула еще несколько пакетов в свою корзину и направилась к кассе, внимательно оглядывая все полки и лотки по дороге и тщательно выбирая путь. Хватит с нее на сегодня сюрпризов. Что-то случилось в городе Фридоме. И это что-то свело всех людей с ума.
В тот момент, когда Лаки пыталась проскочить злополучный хлебный отдел, раздался пронзительный крик, и она почти врезалась в прилавок с кексами.
– Вот она! Идите скорее сюда! – Около полок приплясывали Ханна Харпер и Луиза Палмер, взывавшие к появившемуся из ниоткуда преподобному отцу Холкому, который схватил Лаки за руку и вывел на середину магазина. Если подобная формулировка вообще применима к человеку на костылях.
– Люсинда! Я, кажется, видел тебя последний раз сто лет назад. Почему тебя не было в церкви на прошлой неделе, дорогая?
Лаки попыталась оглянуться. Ханна и Луиза размахивали руками и загораживали от нее что-то напоминавшее очень большой пирог.
Она повернулась к пастору. Может быть, хотя бы он объяснит ей, что тут происходит.
– Преподобный отец, что, ради всего святого, случилось со всеми этими людьми? Я хочу сказать, все произносят какие-то невероятно странные речи, и танцуют, и пытаются увести меня в противоположном направлении... как вы, например, только что.
На лице отца Холкома отразилось удивление.
– Люсинда, о чем это ты говоришь? Я просто решил проводить тебя до кассы. А теперь давай обсудим, какой гимн ты предпочитаешь? Что тебе больше нравится: «О, обещай мне» или что-нибудь более современное?
– Лучше что-нибудь более современное...
И тут она словно примерзла к полу.
«О, обещай мне»?!
Лаки уставилась на преподобного отца.
– Похоже, вы тоже не в себе. Неужели во всем Фридоме не осталось ни одного разумного человека?
Преподобный отец улыбнулся:
– Нет, моя дорогая, напротив. Расплачивайся и не забудь, что я тебя сказал. Я жду тебя рано утром в прекрасном расположении духа. – Он наблюдал, как она выкладывает покупки около кассы. – Ты пропустила службу на прошлой неделе и опоздала в позапрошлый раз. Ай-ай-ай. Завтра уж приходи вовремя, хорошо, Люсинда?
Лаки только кивнула. А что ей еще оставалось делать?
Она проспала.
Но похоже, это было только к лучшему.
Но две недели подряд? Может ли она не ходить в церковь две недели подряд? В ее голове пронеслась маленькая заключительная речь преподобного отца Холкома.
Итак, она быстро встала, приняла душ и попыталась придать своим волосам хоть какое-то подобие прически. Потом открыла гардероб и стала раздумывать, что бы ей надеть. Светло-зеленое шелковое платье соскользнуло с вешалки и упало к ее ногам. Какого черта! Она наденет его.
Она съела два пончика с сахарной пудрой по дороге в церковь, несколько сверкающих сахаринок упали ей на грудь. Впрочем, какое это имело значение?
Похоже, сегодня в церкви было гораздо больше народу, чем обычно, но ей все-таки удалось найти место для парковки.
Она вышла из грузовика. Ей послышалось, или в самом деле играет музыка?
Кто-то пел. Немного фальшиво, но пел, в этом не было никаких сомнений. Похоже, это была Элоиз. И похоже, это было «О, обещай мне».
Лаки встряхнула головой. Невозможно.
Она прошла через дверь черного хода, поднялась по лестнице и остановилась около входа на хоры, потом накинула церковное облачение, крепко зажала сборник гимнов в руке и стала дожидаться, когда закончится пение. Было бы хорошо, если бы ей удалось проскользнуть на свое место незамеченной во время молитвы.
