Вспомнив о Салли, топтавшейся в волнении позади машины, водитель спросил:
— А парня, который бросился за ним, ждать будем?
— О-хо-хо, — врач покачал головой и потянулся к двери, чтобы закрыть ее. — Там некуда торопиться. Им займутся оставшиеся.
От этих слов у Салли все поплыло перед глазами, и она не смогла удержать равновесие. Звезды стали падать дождем маленьких искр и слились с задними огнями машины «Скорой помощи». Она упала на землю.
Рядом показалась чья-то грязная рука. Она взглянула вверх, и увидела склонившегося над ней мальчика. Вероятно, это один из бывших жильцов склада.
— Леди, вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.
— Нет, — ответила она, — и уже никогда не буду чувствовать себя хорошо.
Он привык отдавать приказы, а не получать их, и если они не перестанут его пихать и толкать, то он вышибет из них потроха.
— Не надо меня в больницу, — прохрипел он и отшвырнул маску, которую они пытались на него надеть. — Разыгрывайте Флоренс Найтингейл перед кем-нибудь другим. Здесь столько детей, которым может понадобиться помощь.
Главный из них отступил и спрятал стетоскоп в карман.
— Они часто так себя ведут, — сказал он с сознанием своей важности.
Господи, надень на человека униформу, и он будет считать, что управляет миром!
— Свяжите его, если надо, и унесите. Он надышался дымом.
— Много ты знаешь, — попытался заорать Джейк, но зашелся сильным кашлем.
— Не волнуйся, дружище, — обратился к нему доктор Всезнайка. — Детей оттуда сразу вывели.
Катастрофа коснулась только твоего склада. Сгорел дотла.
Черт возьми! При первой же возможности он сожжет их всех. И не за что будет беспокоиться.
Он почувствовал запах ее духов раньше, чем услышал ее голос. Сколько он помнил, «Дива» были ее любимые духи. Она благоухала ими, когда он в последний раз был с ней в постели. Она так пахла и в тот день, когда навсегда вышвырнула его из своей жизни.
Почему она здесь сейчас? Ведь к сказанному больше уже нечего добавить?
Салли бормотала дрожащим голосом:
— Джейк, ты меня слышишь?
О, да! И он бы ей ответил, если бы надеялся, что она скажет то, что ему нужно услышать.
— Открой глаза, Джейк, — попросила она и обхватила его руки своими.
Он чувствовал ее, и это было хорошо. Это было очень хорошо.
— Мне так много надо тебе сказать, — продолжала Салли и, видимо, облокотилась на кушетку, или на что там его положили, с одной стороны, так как она слегка прогнулась под ее весом.
Он снова хотел было ответить, но решил, что безопаснее притвориться спящим.
— Джейк… — Рыдания подступали к горлу, но она подавила их долгим вдохом. — Джейк, черт побери! — Слова выстрелили как пули. — Открой глаза и посмотри на меня! Я люблю тебя, ты слышишь? Я верю в нас. В нас! Не лишай меня шанса доказать это. — Она ударила его кулаком по плечу. Она ударила его, лежащего в кровати, злодейка! — Не лишай!
Он медленно поднял веки. На потолке висел плафон, из которого шел приятный, мягкий свет, вокруг него самого с трех сторон висела бледно-зеленая занавеска. Он скосил глаза вправо, пока Салли не попала в поле его зрения.
— Ах, да ты не спишь! — Хотя она прижала ко рту кулак, чтобы подавить смех, в ее голосе звучали слезы. — Ты выглядишь, как будто напился.
Он облизал губы и подмигнул.
— А ты выглядишь забавно. — Он хотел разрядить атмосферу. — Что это на тебе надето?
Она бессознательно одернула полинявший больничный халат, который накинула поверх короткой ночной рубашки с лиловыми лягушками.
— У меня не было времени одеться. Услышала о пожаре и сразу же помчалась искать тебя. — Она погладила его по волосам. — Ты ведь помнишь, что был пожар, да? На складе?
— Да, — ответил он. — Я отыскал ребенка. Может, я и выгляжу ненормально в твоих глазах, но с головой у меня все в порядке!
— Ты не просто отыскал ребенка, Джейк. — Она провела рукой по его лицу, по щетине, отросшей за день на его подбородке. — Ты спас ему жизнь.
— Неплохо, как ты думаешь?
— Естественно! Это лучшее, что может быть!
— Отчего же у тебя такой трагический вид?
— Потому что врач сказал, что можно не торопиться везти тебя в больницу. — Ее губы снова задрожали. — Я подумала, что ты умер.
— И ты недовольна, что этого не случилось?
— Я недовольна собой, — сказала она и не смогла сдержать слезы. Они хлынули по лицу рекой. — Я лгала и тебе, и себе, и чуть не оказалось слишком поздно все исправить.
— Я тоже был с тобой не совсем честен, — сказал он. — Я слышал все твои слова, когда ты думала, что я без сознания. И если в тебе просто говорило чувство вины, я хочу, чтобы ты знала, я не буду тебя удерживать. В стрессе мы все говорим и делаем не то, что думаем и хотим.
— Я сказала то, что думала, — ответила она. — От всего сердца. И если бы ты умер прошлой ночью, не услышав их, я бы тоже умерла. Ты моя жизнь. И всегда был.
Он поймал ее руки, и ему захотелось никогда не выпускать их.
— Сделай одолжение, — сказал он. — Пойди, найди мои вещи и кого-нибудь, чтоб расковать меня: Пойдем отсюда поскорее, пока я не стал посмешищем.
— Ничего я не буду делать, — строго сказала она. — Тебе нужно отдыхать.
— Мне нужна ты.
— Я у тебя есть.
— Тогда докажи это, принеси мои вещи. У нас с тобой есть одно серьезное дело, и оно не должно произойти здесь.
— Ты уверен, что ты в состоянии?
Он попытался придать своему лицу серьезное выражение, но рот скривился и выдал его.
— Загляни под одеяло, моя милая Салли, и сама убедишься, насколько я в состоянии.
Через час он сидел в ее машине, она везла его домой, а он смотрел на нее и не мог налюбоваться. На ней все еще были больничный халат поверх ночной сорочки и белые пушистые тапочки, которые подходили для прогулок еще меньше. От ее кожи пахло «Дивой», она была соблазнительна, как золотистые груши, свешивающиеся с веток в его саду, и никогда не была для него милее и желаннее, чем в эту минуту.
Солнце уже выглянуло из-за горизонта, когда она въехала в его ворота.
— Ты хочешь поставить машину в гараж? — спросил он.
— Нет, — сказала она, поворачиваясь и глядя на него своими глубокими и загадочными, нефритовыми глазами. — У меня изменились убеждения. Теперь неважно, увидит меня кто-нибудь здесь или нет.
Он наклонился к ней и, старательно сдерживая себя, поцеловал ее в щеку.
— Сколько месяцев я ждал от тебя этих слов, Салли, и это стоило того.
