– Она заверила меня, что готова, однако что у нее на уме в данный момент, я сказать не могу. Вам лучше узнать это у нее, когда вы будете с ней разговаривать один на один; я уверен, что она не станет осторожничать, выбирая слова.
Похоже, что эта перспектива одновременно и тревожила, и веселила герцога.
– A вы все так же готовы за это расплачиваться?
– Да, ваша светлость, готов.
Почему-то это заявление заставило герцога нахмурить брови.
– Могу я сделать одно замечание?
– Конечно.
– Большинство мужчин, которые желают жениться, просто приходят к парадной двери дома, стучатся и просят разрешения войти.
Тристан пожал плечами.
– Возможно, я не такой, как большинство мужчин.
– Это мне уже ясно. – Герцог поднялся и направился в глубь кабинета; – Не желаете бренди?
Вот уж поистине неожиданный поворот! Тристану хотелось отказаться, тем более что не было никаких шансов на то, что они с герцогом когда-нибудь станут друзьями. Однако ни герцог, ни он сам не закончили разговор – так не лучше ли провести остаток беседы за рюмкой?
– Да, спасибо.
– А теперь расскажите мне о себе, Локвуд, – сказал хозяин дома, протягивая Тристану рюмку.
– Что вы хотели бы знать?
– Обычные вещи. – Пожав плечами, герцог возвратился к письменному столу. – Сколько вам лет, в каком состоянии ваше поместье, есть ли у вас стабильный доход… Кстати, вы либерал или консерватор?
– Мне тридцать, – ответил Тристан, прекрасно понимая, что герцога нисколько не интересует, какими будут его ответы. – Поместье платежеспособно, но только потому, что я вложил в него мое личное состояние. Мои доходы основаны на судоперевозках, и хотя их величина меняется в зависимости от времени года, состояния морей и погоды, я ни в чем не нуждаюсь, а политика меня совершенно не интересует.
Герцог кивнул и, оценивая на просвет бренди, спросил:
– Зато моя подопечная вас, очевидно, интересует.
Так вот что на самом деле хотел узнать герцог!
– Мне нравится общество Симоны, – ответил Тристан с непринужденной откровенностью. – Она прекрасна, остроумна и жизнелюбива. А еще она необычайно честна и очаровательно прямолинейна. Я не могу не думать, что, если бы все женщины в мире были больше похожи на нее, жизнь стала бы гораздо более веселой и намного менее сложной.
Герцог улыбнулся.
– Если бы вы только что не скомпрометировали Симону, я мог бы проникнуться к вам симпатией: вы честны и определенно не лишены уверенности в себе. Право… – Герцог собирался еще что-то добавить, но остаток фразы остался незаконченным, а его улыбка вдруг погасла.
Тристан пригубил бренди, без особого энтузиазма ожидая продолжения разговора. Напиток оказался превосходным, и он сделал еще глоток.
Молчание становилось несколько неловким, так что он наконец спросил:
– Не скажете ли, о чем вы задумались, ваша светлость?
Герцог посмотрел в глаза Тристану и нахмурился.
– Симоне почти двадцать один год, – сказал он бесцветным голосом. – Ей было четырнадцать, когда она попала под мою опеку. До недавнего времени она вела значительно более замкнутую жизнь, чем прежде, и тем не менее мужчины на ее пути встречались с завидной регулярностью. Вы первый, кому удалось вскружить ей голову, и я пытаюсь понять, что именно она нашла в вас столь неотразимо привлекательного.
Хороший вопрос, но вряд ли у Тристана был на него ответ.
– Возможно, то, что я богат и достаточно хорош собой? – предположил он.
– Вам нравится лично становиться за штурвал во время шторма, верно? – Герцог не дал времени на ответ и, кивнув, продолжил: – Симона видит в вас родную душу, из чего следует, что эти отношения могут пойти по двум путям: либо это окажется идеальным союзом, либо приведет к катастрофе.
Тристан готов был поставить на идеальный союз, по крайней мере в физическом плане. Их тела так прекрасно подходили друг другу, что плотское соединение не просто захватывало дух, но было почти волшебным.
А вот если выйти за границы плоти – тут он не готов был сделать ставку. Пока ему еще не встречалась такая женщина, от которой он не смог бы уйти, равнодушно пожав плечами. За моментами восторга неизбежно приходила скука и его внимание начинало рассеиваться. Симона, несомненно, будет интриговать его дольше, чем другие, новее же в конце концов…
– Прошу вас ясно понять одно, – продолжил герцог после паузы. – Ранние годы Симоне пережить было труднее, чем кто-то из нас способен себе представить. Ее нелегко ранить, но когда она задета – боль бывает глубокой. Эта семья возникла в результате обстоятельств, которых не предвидел никто из нас, – тем прочнее связывающие нас узы. Я не допущу, чтобы тот, кто ранил Симону, ушел безнаказанным.
– Иного я и не ожидал.
– Также вам не будет позволено разрушить ее репутацию и вы на ней женитесь.
– Конечно, – легко согласился Тристан. – Но с определенными условиями.
Герцогу потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять, что ему ставят условия.
– Прошу прощения?
– У меня имеются некие семейные проблемы, с которыми мне необходимо справиться прежде, чем публично объявить о нашей помолвке.
– И что это за проблемы?
Поскольку Тристан не видел смысла тратить время на историю семьи, он сразу сказал главное:
– Моя мачеха убивает ради денег.
На лице герцога отразилось недоумение – он явно не ожидал такого поворота событий.
Тем временем Тристан продолжил:
– Люсинда взяла страховые полисы на моего отца и обоих братьев незадолго до того, как они встретили свой конец. Полагаю, это она убила их для того, чтобы получить страховую премию.
Герцог дважды сглотнул, прежде чем спросить:
– И вы можете это доказать?
– Нет, ваша светлость, пока не могу.
– Но вы по крайней мере уверены в том, что именно она это сделала.
Тристан кивнул и отпил бренди:
– Я глубоко уверен в том, что она попытается убить меня, прежде чем я женюсь, чтобы я не вздумал поделить мое состояние с женой и ребенком.
– Боже праведный!
– Боюсь, праведного здесь не очень много… – со вздохом откликнулся Тристан. – Не случайно нас прозвали Безумными Локвудами.
– А теперь вы и Симону втянули в эту гадкую историю! Это было совсем нелестным утверждением.
– По правде говоря, мой план, когда я уезжал отсюда этой ночью, состоял в том, чтобы нас не поймали. Если бы все прошло хорошо, то на горизонте не было бы свадьбы, и Симону это никак не затронуло бы. Но раз это все-таки случилось… я готов поступить, как должно, и жениться на ней. Прошу вас лишь об одном: дайте мне немного времени, чтобы я смог разобраться с мачехой – тогда Симона не окажется пойманной в ту паутину, которую эта женщина может для меня приготовить.
