– Рукопись. Рукопись Чусова выбросил?
– Да нет. Не успел еще. На столе лежит. Да ты чего? Чего ты, в самом деле? Далась тебе эта рукопись! Ты, Саша, пойми, они уже достали. Вот ты книгу берешь и читаешь. Читаешь, и слова автора складываются для тебя в реальные образы. Ты как кино смотришь с актерами, которых сам выдумал, которых твое воображение нарисовало. А я как текст увижу, я сразу же ищу в нем стилистические ошибки, просчитываю, сколько повторов того или иного слова, разбиваю на абзацы, а бывают такие сочинения, что вообще полный абзац. Я разучился читать. Я могу только оценивать и править. А в основной массе ходят по пятам только бездари. Ни дня, ни ночи покоя! Ходят и ходят, как тот кот, что по цепи кругами и сказки говорит. А сказки все дрянь! Сказки такие, что не только слушать, их… – Антоша не договорил и в сердцах махнул рукой. – А сколько еще существует знакомых, которые подсовывают своих знакомых: «Антоша, ты поговори с ним. По-моему, он жутко талантлив…» – Последнюю фразу Антоша проговорил, сильно сюсюкая и скорчив рожицу. – Надеюсь, ты ничего не держишь за пазухой? Рукописи в кармане нет?
После всего сказанного Антошей Саша не испытывал никакого желания говорить с ним о своем творчестве. Но совершенно неожиданно для себя он выкрикнул. Выкрикнул с каким-то надрывом в голосе, точнее, с болью выкрикнул:
– Есть!!!
– Господи, что ты орешь?! – зашипел на Сашу Антоша. – На нас люди смотрят.
Наверное, Саша ответил излишне громко. Проходившие мимо люди с опаской косились на странную пару, а кое-кто даже перешел на противоположную сторону улицы.
– Я говорю, есть, – твердо повторил Саша, снизив громкость.
– Что есть?
– Есть рукопись за пазухой, точнее, в кармане, – выпалил Саша.
Глаза его горели, мысли путались и не думались. Совершенно не думались. Саша даже отчетливо почувствовал, что на его груди зашевелились волосы, хотя растительности на теле у него не было от природы.
– О чем твоя рукопись? – сразу посерьезнел Антоша. Посерьезнел и весь как-то внутренне напрягся, сжался.
– Стихи, точнее… нет, просто стихи… – Теперь Саша ругал себя. Ругал за смелость, а может быть, и за трусость.
– Стихи, – задумчиво и нараспев повторил Антоша. – Стихи – это хорошо. Может, что-нибудь продекламируешь? Прямо здесь?
Саша подумал, что теперь отступать некуда, и решился. Зажмурив глаза, как некоторые поэты, которых он видел по телевизору, и широко расставив ноги, Саша развел в стороны сжатые в кулаки руки и начал:
Муму и Герасим не пара, не пара,
Не могут они в одной лодке грести.
Боится Герасим, не хочет базара —
Пред барыней надо себя соблюсти.
А барыне глупой важно послушанье!
По прихоти ейной Муму изведут.
И в вод раболепных глухое шуршанье
Герасим бросает щенка, как мазут.
Он молча ругается. Друг ему нужен.
Собачка пытается брасом уплыть.
Герасим веслом по Муме… и, контужен,
Щенок машет лапой. Ему уж не всплыть.
– Ну, ты отмочил! – громко засмеялся, точнее, заржал Антоша. – И прямо-таки напугал. Я уж думал, что ты серьезно. Классная шутка! Очень смешная! Правда.
Саша все еще стоял в образе, раскинув руки. Стоял и молчал. Он не знал, что сказать и как реагировать. Но зато Саша понял, понял, что Антоша ему разонравился. Сильно разонравился. Точнее, совсем перестал нравиться. А еще ему показалось, что не такой уж он и умный, этот Антоша. Первое впечатление оказалось обманчивым.
В офисе было по-прежнему тихо. Совсем тихо. Как-то уж даже очень неуютно становилось от такой тишины. А еще Саша удивился тому, как медленно ползет время. Казалось, что прошла неделя, как он приехал на работу, а на самом деле еще даже перерыв не закончился. Не дожидаясь конца перерыва и возвращения сотрудников, Саша решил уехать домой. Настроения не было, и ему никого не хотелось видеть. А еще больше Саша боялся, что вдруг Женя пристанет со своими срочными вопросами, а Саша не хотел думать. Он совершенно не хотел думать ни о чем. Никакие мысли Саша не хотел думать. А мысли без всякого спроса лезли ему в голову.
И вот Саша ехал домой. А ему позвонил Леша. Позвонил по телефону. И хоть весь мир теперь казался Саше не таким, как всегда, а перевернутым, Леша не менялся. Саша даже обрадовался тому, что не все изменилось. Какие-то ценности остались незыблемыми. На телефоне высветился номер Леши. Саша приветливо поздоровался:
– Привет, Леша. Еще раз привет.
– Это Леша, – представился собеседник.
– Да, Леша, я понял, что это ты, – на сей раз, совершенно не раздражаясь, продолжил этот бестолковый разговор Саша.
– Ага, это я, – обрадовался Леша, что его узнали. – Привет.
– Здравствуй.
«И все-таки, – с грустью подумал Саша, – и здесь все переменилось». Обычно Леша так легко не сдавался. Он назвал бы свою фамилию. А теперь он этого не сделал. Что-то кольнуло Сашу, толкнуло, и он вдруг спросил:
– А это какой Леша?
– Алло?.. – На том конце царило непонимание и удивление. – Саша?
– Да, это Саша, – продолжил он розыгрыш. – А это кто?
– Леша… – нерешительно проговорил Леша, словно и сам засомневался, он ли это. – Карнаухов Леша.
– А-а-а, – теперь Саша изобразил радость. – Это ты, старик?
– Ага. Это я. Саша, я хотел узнать – какие новости? Я про Олю спрашиваю, – уточнил Леша.
– Леша, новостей никаких. Пока никаких. Все так же и никаких изменений.
– Саша, может… может, пообедаем вместе. А то как-то тягостно на душе. Тягостно и грустно.
Саша чувствовал себя точно так же, и он зацепился за это предложение.
– Конечно, давай. Я уже домой собрался. Что-то никакого рабочего настроения нет. Ты сейчас где?
Леша объяснил. А еще они решили встретиться, как выразился Леша, пешим порядком. То есть без машин, чтобы можно было пропустить пару рюмок.
В их излюбленное место Саша прибыл первым. Он покурил и огляделся. Посетителей кроме него было трое. Возле окна, уткнувшись в газету, сидел лысоватый тип. Он пил кофе и курил. А в тени за колонной притаилась пара студентов. Они пили пиво и много матерились.
Саша сделал заказ танцующей в такт негромкой музыке официантке и приготовился ждать Лешу. Но долго ждать не пришлось. Леша появился, как только официантка, за фигурой которой завороженно следил Саша, скрылась в служебном помещении.
– Привет, – поздоровался Леша, за сегодня, наверное, уже в третий раз, и грузно опустился на стул.
Саша кивнул, не выпуская изо рта сигарету. А еще он подумал, отчетливо подумал, что Леша очень похож на того Чусова, которого он недавно вспоминал. На того иноходца, что с такой надеждой смотрел на Антошу и с таким благоговением передал ему в руки рукопись. Словно отдавал часть своей души. В итоге часть души этого Чусова не то что не была сколько-нибудь внимательно просмотрена, а брошена в ближайшую урну.
