– Да, очень жаль… – отозвалась Микаэла, потрясенная безысходностью его положения. Не иметь ни жены, ни сына, ни надежды когда-нибудь завести семью – что может быть ужасней для всесильного лэрда?
Дайрмид печально улыбнулся.
– Только, пожалуйста, не надо меня жалеть! – попросил он. – Все правильно: я расплачиваюсь за ошибку, которую совершил по молодости и неопытности. Если бы я мог представить себе тогда, чем все кончится, то ни за что не поддался бы чарам Анабел…
Сердце Микаэлы дрогнуло, в нем внезапно шевельнулась робкая надежда. До сих пор молодая женщина не допускала даже мысли о том, что между ней и даншенским лэрдом может возникнуть что-то похожее на любовь…
– Пожалуй, на сегодня хватит, – сказала она, без всякой необходимости поправляя одеяло вокруг сладко посапывавшей во сне Бригит. – Завтра я снова сделаю малышке массаж. Пойду попрошу Лили приготовить утром отвар из трав.
Она поднялась и хотела направиться к двери, но Дайрмид остановил ее, взяв за руку.
– Спасибо вам за заботу, Микаэла, – с искренней благодарностью сказал он. – Я уверен, что вы поможете моей девочке.
Микаэла глянула на Бригит, которая под тяжелым одеялом казалась совсем крошечной и беззащитной, и тяжело вздохнула:
– Жаль, что я не могу совершить чудо исцеления, которое вы ей пообещали…
Дайрмид тоже поднялся и положил руки ей на плечи. Даже сквозь одежду Микаэла почувствовала, какие они горячие. По ее телу пробежала сладостная дрожь; молодая женщина подняла взгляд на лэрда – теплый отсвет камина смягчил черты его сурового лица, сделав еще красивее. Дайрмид наклонился к ней, и она близко-близко увидела его ясные и блестящие, как горный хрусталь, глаза.
– В вас больше волшебства, чем вы думаете, – шепнул он.
Микаэле снова вспомнился короткий поцелуй на берегу пруда. Внезапно ей так сильно захотелось вновь прикоснуться к губам Дайрмида, что она испугалась – еще немного, и справиться с этим желанием не удастся. От ужаса у нее задрожали колени, бешено застучало сердце – казалось, в тишине отчетливо слышен его стук.
Никогда прежде Микаэлу так не тянуло к мужчине. Ее тело как будто обрело собственную волю и, перестав подчиняться разуму, жаждало соприкоснуться, слиться воедино с телом Дайрмида, и эта потребность с каждым мгновением росла. Микаэле так хотелось тепла, которое бы отогрело ее замерзшую душу…
Глубоко вздохнув, молодая женщина напомнила себе, что Дайрмид женат; к тому же несчастный брак, по-видимому, надолго отвратил его от женщин. На ее долю тоже выпало одиночество, от которого не избавили даже несколько лет супружества, но она не будет вести себя как распутница! Наверное, сам Дайрмид осудил бы ее за это, не говоря уж об угрызениях собственной совести.
– Спокойной ночи, Дайрмид, – сказала она, отстраняясь.
– Микейла… – едва слышно проговорил он, и молодая женщина заколебалась.
Его голос был так волнующе-прекрасен, к тому же он так чудесно произносил ее имя на гэльский лад! Но пора было уходить – иначе придется горько пожалеть о своей слабости. Отвернувшись, Микаэла решительно направилась к двери и вышла в холодный темный коридор. В это мгновение что-то слегка толкнуло ее в грудь – как будто между их с Дайрмидом сердцами протянулась тонкая серебряная ниточка, которая дернулась и стала натягиваться, когда Микаэла покинула лэрда. Она явственно представила себе эту картину, и ей вдруг показалось, что ниточка уже давно соединяет ее с Дайрмидом – с того самого дня, когда она опустилась рядом с ним на колени на поле боя в Гэллоуэе. Теперь эта ниточка крепко-накрепко привязывала ее к даншенскому лэрду, и Микаэла не знала, как от нее освободиться…
11
– Да он вдребезги пьян! – нахмурилась Микаэла, разглядывая Ангуса, по лицу которого блуждала бессмысленная улыбка. – И часто он напивается?
– Да нет, не особенно, – ответил Дайрмид, озадаченно почесывая подбородок. – Честно говоря, я еще никогда не видел его в таком состоянии. С чего он вдруг напился, ума не приложу!
Дайрмид и в самом деле ничего не мог понять. Когда его разбудил среди ночи неистовый стук в дверь, он сначала даже не хотел вставать с постели, спросонок приняв его за шум бушевавшего за окном ненастья. Но в дверь продолжали стучать до тех пор, пока с него не слетели остатки сна. В коридоре стояла испуганная Иона. Она выпалила, что ее дед сидит за столом в большой зале, не отвечает на вопросы и что-то невнятно бормочет. По ее словам, таким она его еще не видела. Уж не удар ли с ним случился? Обнаружив деда, Иона первым делом разбудила леди Микаэлу, а та распорядилась поднять с постели хозяина дома.
Дайрмид с тяжелым вздохом закинул руку Ангуса к себе на плечо и попытался приподнять его, приговаривая:
– Хватит, старина, ты выпил уже достаточно, пора спать!
Но Ангус вдруг так громко застонал, что одна из лежавших у очага собак тревожно подняла голову и ответила ему тоскливым протяжным воем.
– Мне кажется, ему больно! – с жалостью глядя на старика, проговорила девушка. – Дедушка, скажи, что с тобой?
Под горестный вой собаки Ангус снова отхлебнул вина, а потом схватился за щеку. Дайрмид наклонился к нему и увидел, что щеку старика раздул флюс.
– Так у тебя разболелся зуб? – спросил лэрд.
Ангус горестно кивнул, отхлебнул еще вина, прополоскал им рот и выплюнул на пол. Потом сделал новый глоток – уже для внутреннего употребления.
– Бедный дедушка! – вздохнула Иона. – Он пьет вино, чтобы заглушить боль!
– И, кажется, выпил уже столько, что скоро вообще перестанет что-либо чувствовать, – заметила Микаэла, дотрагиваясь до плеча старика. – Покажите, какой зуб у вас болит, Ангус.
Тот с готовностью открыл рот. Микаэла знаком попросила Иону поднести свечу поближе и внимательно осмотрела зубы страдальца.
– Надо поскорее вырвать гнилой зуб, – заключила она, – потому что он порождает дурные жидкости, отравляющие кровь. Из-за них у Ангуса раздуло щеку.
Старик замотал головой, застонал и спрятал искаженное болью лицо в ладонях. Иона закусила губу и испуганно посмотрела на Дайрмида. Микаэла тоже подняла на него глаза и сказала будничным тоном:
– Мне понадобится ваша помощь. Надеюсь, у вас остались какие-нибудь хирургические инструменты?
– Да, конечно, – так же спокойно ответил он. – Сейчас принесу.
Вернувшись в свою спальню, Дайрмид отпер большой деревянный сундук, стоявший под окном, и вынул оттуда плоскую кожаную сумку с белой шелковой подкладкой. Из множества отделений выглядывали хирургические инструменты: золотые иглы, серебряные ножницы, разнообразные железные щипцы, стальной скальпель и маленькие изящные пилы. Дайрмид пользовался ими, когда служил врачом в армии короля Роберта Брюса. Пожалев о том, что инструменты ему больше не понадобятся, он, выбрав подходящие щипцы, аккуратно закрыл сумку и убрал обратно в сундук.
