Лестницы, коридоры, головокружительные виды. Габриель ступил на узкий подвесной мост и начал продвигаться вперед, аккуратно ставя одну ногу перед другой. Он с прошлого раза помнил этот вызывающий дурноту переход. По другую сторону моста располагалась комната, где ему впервые встретилась женщина в маске. Может быть, она уже там, ожидает его…
Чувствуя, как покачивается мост, Габриель продолжал движение. Осторожно, твердил он себе, сохраняй равновесие…
А затем произошло нечто странное. Мост у него под ногами беззвучно растворился, и он полетел навстречу черной пустоте. Несмотря на мощный выброс адреналина, сознание с поразительной четкостью зафиксировало, что он уже не в доме миллиона дверей. Габриель не знал, где находится, но понимал, что свободно плывет в открытом пространстве, как разведывательный спутник в небе.
Такой перемены событий он никак не ожидал. Ощущения от «скачка» полностью изменились, Габриель чувствовал себя совершенно по-иному. Не прошло и секунды, как он догадался почему. Он больше не смотрел глазами Роберта Уиттингтона. Он вступил в сознание другого человека. Его разум еще только примеривался к этому обстоятельству, а Габриель уже видел окружающую действительность сквозь призму чужого восприятия.
Куда он попал? Чьи глаза стали на время его собственными?
По всей видимости, он находился вблизи реки, так как чувствовал ее сырой запах. Огоньки на набережной; Тауэрский мост; на фоне черного неба — огромные зеленые очки, которые периодически вспыхивают, шипя неоном.
Он смотрит на фигуру человека, сидящего на балконе в полосатом шезлонге. Балкон затенен, но за раздвижной стеклянной дверью горит свет. На стене в комнате висит деревянная маска.
Человек в шезлонге расслаблен, словно спит с открытыми глазами. У него на коленях лежит книга, ветерок перебирает ее страницы. Фолиант, очевидно, старинный, страницы желтоватые, словно из пергамента. Интересно, о чем эта книга? Окажись Габриель немного ближе, он сумел бы разобрать строчки.
Он приближается, приближается к человеку в шезлонге и вот уже смотрит ему в лицо, пытливо, жадно вглядывается в свои собственные, широко распахнутые глаза.
Габриель закричал. Пронзительный крик спиралью развернулся в его мозгу, породив волны испуганного эхо. Почти физическим рывком он захлопнул внутренний глаз и вышел из «скачка». Разрыв связи между виртуальным и материальным миром оказался очень болезненным, голова как будто разлетелась на тысячи мелких осколков. Габриель скорчился в приступе тошноты.
Наклонившись вперед, он обхватил руками колени, чтобы избавиться от приступа тошноты. Тихо, тихо. Все хорошо. Он в безопасности. Он у себя дома. «Скачок» закончился. Надо взять себя в руки. Все хорошо… До смерти напуганный Габриель обливался холодным потом. Вновь накатила тошнота.
Что случилось? Он совершил «скачок», вышел в сознание Роберта Уиттингтона, потом вдруг перспектива сменилась и он переместился в чей-то еще разум. Чей же?
Кроме того, из прошлого он прыгнул в настоящее. Роберт давно мертв, и в первой части сеанса Габриель переживал уже минувшие события. Человек, чьими глазами он смотрел в конце «скачка», был жив-живехонек и, что самое потрясающее, наблюдал за ним, Габриелем Блэкстоуном! Кто-то пытался его выследить. От этой мысли у Габриеля застыла кровь в жилах. С чьим сознанием пересеклось его собственное?
Он знал, знал ответ на свой вопрос. Такая надменность, холодная расчетливость и всепоглощающее любопытство могли принадлежать только одному человеку. Габриель уже сталкивался со всеми этими качествами, когда тонул в бассейне и глядел в глаза женщине-убийце. Как же получилось, что его вынесло в ее сознание?
На это был только один ответ — страшный, пугающий. Боже милостивый! Боже милостивый…
ГЛАВА 11
Лицо Фрэнки было серым от усталости. На кровати лежал раскрытый чемодан, а рядом раскиданная одежда — блузки, жакеты, белье. Она то и дело поглядывала на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Габриель позвонил ей на рассвете. Сначала она сказала, что не сможет встретиться.
— Извини, я очень спешу, — разбитым голосом проговорила она в трубку. — Давай поговорим по телефону.
— Нет, мне нужно увидеться с тобой. Черт побери, Фрэнки, вчера вечером я опять выходил в «скачок». Тебе совсем не интересно?
— Мне очень, очень интересно, но я лечу к Уильяму в Швейцарию и еще не собрала вещи… — Послышался тяжелый вздох. — Ладно, приезжай ко мне, только учти: в десять я должна быть в аэропорту.
— Летишь из Хитроу?
— Из Станстеда, на частном самолете, — коротко объяснила Фрэнки.
Ах да, разумеется. Габриелю тоже хотелось бы полетать по миру на личном самолете.
— Попроси задержать вылет, как-никак, это одна из твоих привилегий.
— Не могу. В полдень я должна быть в Берне. Дело в том, что… — Габриель уловил в ее голосе едва сдерживаемое волнение. — Сегодня Уильяма посмотрит один врач, настоящее светило. Он собирается предложить новый курс лечения и, возможно, сумеет нам помочь. Я обязательно должна успеть на консультацию, так что мне нельзя опаздывать. Пожалуйста, давай побыстрее, хорошо?
Габриель примчался в резиденцию Уиттингтонов в Холланд-парке — сплошь кремово-белые колонны с лепниной и резные кованые решетки — в мгновение ока, однако теперь уже сомневался, стоило ли вообще приезжать. Фрэнки никак не могла сосредоточиться. Их разговор постоянно прерывался телефонными звонками, а также периодическим появлением дворецкого. Судя по его кислой мине, он был явно недоволен тем, что в спальне у мадам сидит посторонний мужчина, тем более что на хозяйке надета лишь ночная рубашка. Очень соблазнительная рубашка, отметил Габриель. Голубой цвет всегда очень шел Фрэнки.
— Будь добр, подай мне вон тот ремень. — Она указала на желтовато-коричневый ремень с пряжкой замысловатой формы. — Спасибо. Черт, куда я дела туфли? Только что держала в руках — и куда-то дела. Ты не видел? Минуту назад были здесь!
— Фрэнки, — вздохнул Габриель, — выслушай меня, пожалуйста.
— Я слушаю.
Она выдвинула ящик туалетного столика и принялась выгребать оттуда помады, кисточки для пудры и прочую косметику. Огромные зеркала туалетного столика как нельзя лучше отражали роскошное убранство комнаты. Никакого сравнения с убогой квартиркой в Оксфорде, где они когда-то жили.
Фрэнки достала из ящика карандаш для бровей и бросила его в косметичку.
— Я вся внимание, — повторила она. — Ты говорил, что вчера тебе удалось переместиться из сознания Робби в сознание его убийцы. Отлично, это уже прогресс. А в чем, собственно, проблема? Ты ведь уже перепрыгивал из мыслей жертвы в разум преступника. Помнишь дело Рушкоффа?
Конечно, он помнил один из своих первых успехов в «Глазе бури». Габриель сумел не только просканировать мысли Оливера Рушкоффа, состоятельного биржевого маклера, но и проникнуть в сознание его похитителя. Долгое время усилия не давали результатов. Сознание Рушкоффа запечатлело лишь темноту и чувство клаустрофобии — при похищении ему завязали глаза, а это означало, что рассчитывать на визуальные ориентиры Габриелю не придется. Тем не менее, когда он сумел переключиться на мысли похитителя, преступление тут же было раскрыто.
