Капитан удачи
Итак, Андре Дориа вступил полновластным хозяином на палубу флагманской генуэзской галеры, чтобы отправиться на ней в свой первый морской поход на врага. Приморская крепость Лантерна была в то время главным французским форпостом в генуэзских владениях и доставляла купеческой республике много хлопот. Осада крепости длилась уже давно, и гарнизон ее испытывал недостаток в припасах, когда в гавань крепости внезапно прорвалось грузовое судно. Удача прорыва вселила в сердца французов уверенность в успех обороны. В это время и прибыл с несколькими галерами к стенам Лантерны Андре Дориа. Именно Латерне предстояло стать его первым морским крещением и началом большой карьеры флотоводца. Предоставим слово историку: «Андре Дориа явился в порт и говорил, что храбростью и твердостью можно возвратить угрожавшее несчастие. Он с тремя сотнями отборных людей, несмотря на пушечный огонь осажденных, подошел к французскому кораблю, перерубил его швартовы, закинул крючья и привел его в порт Генуи. Осажденные беспрестанно стреляли по нему, ядро ударило по его кораблю и осколком дерева ранило Дориа в ногу, так, что более часа оставался он без чувств…»
Лантернская авантюра принесла Андре известность лихого капитана. Конечно, это была еще не настоящая слава, но первый решительный шаг к ней был уже сделан. А затем последовала гражданская война в Генуе, когда сразу три местных вельможи оспаривали друг у друга право усесться в кресло дожа. Ловкий Дориа и здесь оказался на высоте, сумев сохранить прекрасные отношения со всеми тремя претендентами, и в конце концов получил должность генерала республиканских галер при одном из претендентов, кому посчастливилось стать дожем.
Едва политические страсти в городе немного затихли, Дориа вызвал к себе новый дож Октавиан Фрегюс:
— Ты удачлив и умен, Андре. Мы помним твой подвиг у Лантерны, а потому поручаем тебе дело огромной важности. Теперь иди к африканским берегам и погоняй тамошних пиратов! Генуэзские купцы должны плавать и торговать спокойно!
Однако не все обстояло так просто и здесь! «Фрегюсцы, знавшие его (Дориа. — В. Ш.) дарования, боялись, чтоб он не приобрел в этой экспедиции славы, которая бы дала ему силу над народными умами, старались не допустить его до этого поручения, даже лишить его достоинства генерала республиканских галер. Но генуэзские граждане имели к нему такую доверенность, что снова его единодушно провозгласили генералом своих галер и сложились, чтоб снабдить его всем нужным..»
Как бы то ни было, но Дориа немедленно выходит в море. Его рейд вдоль африканского побережья был успешен. Галеры перехватывают и топят несколько пиратских судов, берут пленных и с триумфом возвращаются домой. Вложившие деньги в эту экспедицию возвращают все с лихвой. У Генуи давно не было столь удачных предприятий в море, и имя Дориа становится еще более популярным, особенно среди местного купечества. Историк пишет: «Имя Дориа навело страх на корсаров, и они более не показывались в этих водах. Он жалел, что не имеет случая более оказать мужество и пожать лавры». И случай вскоре вновь представился удачливому Дориа!
Вот что говорит о новом подвиге Дориа его генуэзский биограф: «Его (Дориа) известили, что корсар Кадолин на Тосканском море с восемью трехбаночными галерами захватывает все корабли. Дориа решился идти на корсара, надеясь, что его мужество и храбрость людей заменят недостаток в числе. Но он нашел неудобство в своем флоте. Две галеры, данные ему республикою, не так легко ходили, как прочие четыре, потому что гребцы были еще непривычны. Он велел их буксировать двум своим призам, которыми начальствовал Филлип Дориа, его племянник, и подошел с двумя другими к тому месту, где ему сказали, что он найдет Кадолина, которого точно завидел в окрестностях острова Планузы. Кадолин также увидел его и готовился на него напасть. Дориа чувствовал слабость сил своих и опасность, которой подвергался, но не хотел бегством своим увеличить славу и отважность разбойника, лег со своими кораблями в дрейф. Кадолин, уверенный в победе, подошел к нему на веслах и вступил в бой. Дориа защищался с мужеством, походившим на отчаяние, но начал утомляться. Тогда Филипп Дориа пришел к нему на помощь со своими двумя галерами. Гром пушек известил его, что Андрей Дориа завязался в дело с Кадолином. Филипп тотчас оставил две буксируемые им галеры и поспешил туда, откуда слышен был гром пушек. Прибытие его оживило надежды Дориа, битва началась с ожесточением, и с обеих сторон велика была потеря. Андре Дориа ранили в руку, и хотя рана была не опасна, но боль заставила его оставить сражение. После же перевязки, когда утихла кровь, он занял свое место. В это самое время подошли те две галеры, которые были буксируемы. Свежие экипажи этих галер сильно ударили, оживили прочих и расстроили неприятеля, который, наконец, принужден был сдаться, кроме двух галер, которые под конец сражения бежали. Остальные шесть галер достались Дориа. Слух об этой победе разнесся над Европой и прославил имя Дориа, потому что Кадолин почитался самым страшным корсаром того времени. Можно представить радость жителей Генуи, когда они увидели Дориа входящего с двенадцатью кораблями в их гавань, из которой еще недавно вышел он только с двумя…»
Кажется, что уж теперь-то мир на Средиземном море продолжится хотя бы несколько лет. Но все вышло совершенно иначе.
Именно в это время происходит событие, имевшее огромные последствия для всего христианского мира на долгие десятилетия. Все началось, казалось бы, с совершенно прозаического дела.
Пришествие Рыжей Бороды
Весной 1504 года из Генуи вышли в море две военные галеры под желто-белыми флагами с ключами святого Петра — символами папы Юлия II. Старшим отряда был известный генуэзский капитан Паоло Виктор. Галеры держали курс на Чивитавеккья, где должны были взять под охрану торговый караван, заодно передать часть денег генуэзского банка Святого Георга торговым посредникам. В успехе этого обычного заурядного похода никто не сомневался. Папские галеры всегда отличались сильным вооружением, быстроходностью и маневренностью, а потому нападать на них никто никогда не рисковал, а тем более после успешного рейда Дориа. Погода в это время года тоже была самая благоприятная. Ни штормов, ни туманов не предвиделось. Может быть, именно поэтому папские капитаны и проявили редкую неосмотрительность.
Дело в том, что постепенно одна из галер начала отставать, но старшего из капитанов, Паоло Виктора, это нисколько не обеспокоило. Подобное происходило и ранее. В своих силах капитан нисколько не сомневался, а потому передовая галера смело пошла вперед, постепенно оставляя вторую далеко позади. Вскоре по борту появился остров Эльба. В это же время на горизонте внезапно показалось и какое-то судно. Спустя некоторое время становится ясным, что это галиот. На судне поднят парус, но работают и весла. Казалось бы, одно это должно было если не обеспокоить генуэзцев, то хотя бы заставить их принять какие-нибудь меры предосторожности. Но ничего этого не произошло. Галиот не вызвал никакого беспокойства у папского капитана: мало ли кто и куда плывет! О пиратах в этих местах уже давно не было слышно. Меж тем галера и галиот быстро сближались на встречных курсах. Когда же они сошлись почти вплотную, галиот резко повернул на галеру и свалился с ней на абордаж. Мгновенно выскочившие из трюмов пираты перепрыгнули на палубу атакованного судна. Прежде чем изумленный Паоло Виктор успел что-либо понять, все было кончено. Во главе нападающих приземистый рыжебородый человек в тюрбане. Он лично рубит голову так и не пришедшему в себя папскому капитану. К пиратам тут же присоединяются и освобожденные мавры-гребцы. Убитых генуэзцев сбрасывают в воду, а оставшихся в живых загоняют в трюм. В сундуках под капитанским креслом пираты находят груды золота, которое незадачливый Паоло Виктор вез для совершения каких-то торговых сделок. Золота так много, что каждый из пиратов может теперь чувствовать себя богачом.
