Заработал двигатель, корабль заурчал и чуть заметно завибрировал, покидая лунную поверхность. Нужно было торопиться. Девчонка готова ему поверить, а через десять минут она поймет, что ее провели.
— Ты видела нашего пилота?
— Да.
— Он робот.
— Я знаю.
— Теперь ты убедилась, что глупые слухи не соответствуют действительности. Не только стопроцентно лунные люди могут водить корабли в глубинах космоса. Это умеют даже роботы.
— Значит, мы летим на Землю?
— Да.
— На этом корабле?
— Да.
Картинка в иллюминаторе была удивительно четкой. Сияющий неоновой пестротой мир уходил вниз. Предстала в миниатюре Зона первого ЛЭМа: путаница улиц, жилые кварталы, казино и, конечно, первое, за что зацепился взгляд — колесо обозрения. Недалеко отсюда она посмотрела ему в глаза, а он увидел траекторию ее будущего и, увы, оказался прав. Все исполняется, как он предсказал: она возвращается на Землю куда раньше, чем планировала.
— А где мама и папа?
— Вскоре последуют за тобой.
— Почему вы со мной летите?
— Я должен лично передать тебя своему коллеге на Земле. Там тебя на неделю поместят в специальную больницу для наблюдения. Ты сильно пострадала от воздействия четвертого основного цвета.
— А с ним что будет? Он исчезнет?
Наконец-то призналась!
— Его отправят в специальную школу. Там носители ЛОС учатся более ответственно относиться к своему здоровью и к безопасности окружающих.
— Мне страшно.
Полицейский растерялся. Девочка смотрела ему прямо в настоящий глаз.
— Этот цвет…
— Понимаю, малышка, но все уже закончилось.
— Простите, что я вас обозвала…
— Ничего… Ты была расстроенна.
К такому он был совершенно не готов. Девчонка перед ним извинилась! Причем извинилась искренне, ведь она и вправду поверила, что ее лунный мальчик арестован, а ее саму возвращают на Землю. Шмет буквально оцепенел. Он уже не мог продолжать свой хитрый допрос, а ведь его догадка сработала! Иногда проекция будущих событий в четвертом основном цвете позволяет делать предсказания на несколько часов вперед, особенно если речь идет о влюбленных. В лице земной девочки сыщик безошибочно различил тоскливую покорность судьбе. Иногда, чтобы изловить преступника, видящего тени еще не свершившихся событий, приходится создавать эти самые тени, а потом затаиться, словно кот, и, выждав нужный момент, броситься на добычу. Так и поступил Догуманхед Шмет. Разумеется, мальчишка знал, что она улетит с Луны, и наверняка сказал ей об этом. Печать его предсказания сыщик и увидел, как только вошел в гостиничный номер. Странное дело — он не испытывал привычного чувства удовлетворенности. Оставалось только узнать имя преступника, но слова не шли с языка. Корабль уже находился на орбите, а детектив сидел и молча смотрел, как девочка плачет. Он не знал, что делать, и сам удивлялся своему состоянию. Можно поручить Белвину ее утешить, но робот занят — исполняет обязанности пилота. Значит, нужно действовать самому.
Шмет встал и осторожно подошел ближе. Теперь между ними оставалось всего одно сиденье.
И тут он совершил ошибку. От волнения и непривычной грусти забылся на какую-то крохотную долю секунды.
Он сказал:
— Прости меня, Селена…
Девочка посмотрела снизу вверх на странного пластикового человека. Один глаз у него смотрел с глубокой тоской — наверное, настоящий.
— Я не Селена.
— Да, конечно, извини, Окна Падают На Воробьев. Просто ты очень на нее похожа, вот и все. И жесты совсем такие же.
— Что?
— Она была моей старшей сестрой. Знаешь, когда-то у меня было семь старших сестер. Можешь себе представить, как они меня избаловали! Поверишь ли, словно маленького принца. Селену я любил больше всех. Ты мне ее напомнила.
— Кажется, у древних греков Селена была богиней Луны?
— Да. Она была богиней.
Белвин вел корабль точно по программе, а значит, всего через несколько минут Окна Падают На Воробьев поймет, что они возвращаются на Луну и Шмет посадит ее в тюремную камеру. Шмет решил не портить эти минуты попытками выяснить имя мальчишки. Скоро он снова станет самим собой — хитрым, бессердечным, глубоко несчастным сыщиком, и будет злиться на себя за постыдную сентиментальность. Неизбежная реакция человека, изгнавшего из своей жизни все и всяческие чувства. Девчонка наверняка придет в ярость. Она решит, что ее подло обманули — и будет права.
А пока он сидит возле нее, возле девочки с Земли, разбудившей воспоминания о любимой сестре, и наслаждается мгновениями, когда можно не быть самим собой. Они вместе смотрят, как проплывает внизу озаренная разноцветными огнями Луна, и, как все, не могут понять, почему на Луне столько неона. Эстетическое решение такой далекой древности, что причины давно забылись, превратившись в окаменелость.
Кораблик мчится вперед, и вот уже показался край Луны. Освещена только половина шара, другая погружена в непроглядную тень. Окна Падают На Воробьев пробует восстановить в памяти четвертый основной цвет, но он никак не возвращается.
Она прижимает ладонь к иллюминатору. На стекле остается отпечаток, но и он постепенно исчезает.
Глава 8
Иеронимус спрятал лицо в ладонях, чувствуя себя настоящим негодяем. Перебирая мысленно вчерашние события, он искал мельчайшую лазейку, которая поможет полицейским сложить два и три и получить пять. Главный вопрос: обратился ли кто-нибудь в полицию? Например, дежурный в гостинице? Вряд ли, этот тип слишком прочно завязан с проститутками. А родители девочки? Как они могли не позвонить в полицию, когда дочь явилась домой в кошмарном виде? Она еще на Луне? Нет, исключено. А все-таки он обещал — в восемь, у колеса обозрения. Хотелось ошибиться в том, что видел. Ох как хотелось!
Как последний преступник, — а он и есть преступник! — он должен придумать алиби на случай, если вдруг постучат в дверь. Хотя с чего бы к нему стали стучать? Есть тысячи других стопроцентно лунных мальчишек, и любой из них мог вчера приехать к мемориалу первого ЛЭМа. Правда, если она скажет полицейским, что его зовут Иеронимус, все будет кончено. Можно быть абсолютно уверенным, что среди всех носителей лунарного офтальмического символяризма у него одного такое имя.
А вдруг полицейские пронюхают про экскурсию и позвонят в школу номер семьсот семьдесят семь? Даже если и позвонят, не обязательно его имя всплывет, ведь класс дебилов в полном составе прогулял экскурсию, за исключением его самого, Клеллен и Брейгеля.
Нужно все-таки выяснить точно, а то так и свихнуться недолго. Иеронимус принял душ, а потом вернулся к себе в комнату и позвонил Брейгелю по болтофону. Дожидаясь ответа, он глянул на кучу одежды на полу и сразу расстроился оттого, что белая пластиковая куртка порвалась и безнадежно измазана машинным маслом. Вот она валяется на самом виду — плата за непроходимую глупость…
